КЛАВДИЙ (Tiberius Claudius Caesar Augustus Germanicus, собственное имя до 41 – Tiberius Claudius Nero Germanicus) (10 до н.э. – 54 н.э.), римский император (правил в 41–54). Клавдий, сын Нерона Клавдия Друза, племянник императора Тиберия и дядя императора Калигулы, был обязан своим восхождением тому обстоятельству, что после убийства Калигулы в 41 он остался единственным совершеннолетним представителем рода Юлиев – Клавдиев. Смолоду Клавдия не допускали к общественной деятельности, поскольку в семье сомневались в его умственных способностях. Кроме того, он хромал и заикался. Поэтому его оставили в покое, предоставив заниматься тем, что было Клавдию по душе. Это позволило ему сделаться (в частности, под руководством Тита Ливия) признанным знатоком древностей. Клавдий был одним из немногих римлян, сохранивших в эту позднюю эпоху знание этрусского языка. Он написал ряд трудов: по истории Рима (с 27 до н.э.), Карфагена и этрусков (последние два – по-гречески), а также автобиографию. В бытность императором Клавдий пытался провести реформу орфографии.
Став императором в 50 лет, Клавдий серьезно подошел к своим обязанностям и старался честно их исполнять. Главным его достижением можно считать окончательное покорение Британии (43 н.э.), оказавшееся не по силам даже Юлию Цезарю. Кроме того, римскими провинциями при Клавдии стали Мавритания (он разделил ее на две – Мавритания Тингитана и Мавритания Кесарийская, 41–42), Ликия (43) и Фракия (46). В правление Клавдия стал складываться имперский административный аппарат, при самом императоре было создано нечто вроде кабинета, посты в котором замещались вольноотпущенниками Клавдия (такая практика просуществовала вплоть до Адриана, который стал использовать на этих постах всадников). Клавдий проводил политику постепенного расширения римского гражданства на жителей провинций, а также допустил в сенат галлов. В то же время усилился контроль императора за бюджетом и наместниками провинций. У Клавдия были неизменно плохие отношения с сенатом. Отчасти это было связано с тем, что он пришел к власти благодаря армии (в обход сената, который совещался в это время о восстановлении республики) и постоянно подчеркивал свою от нее зависимость. Высокие требования, предъявлявшиеся Клавдием к сенаторам в смысле соблюдения государственных интересов, также не способствовали взаимной симпатии. Последующая историография отплатила Клавдию, создав из него жалкую и смешную фигуру безвольного человека, постоянно пребывавшего во власти своих жен или вольноотпущенников. Однако, судя по найденным за последние сто с небольшим лет подлинным документам эпохи, это, возможно, верно лишь применительно к последним годам правления Клавдия. Большую же часть своего императорства Клавдий был самим собой – деспотическим и неизменно самостоятельным властителем. Клавдий был женат четыре раза. Первая его жена, Плавтия Ургуланилла, происходила из этрусков. Возможно, она и познакомила Клавдия с этрусским языком и древними традициями. Третья жена, Мессалина, отличалась распутством, сделавшимся нарицательным. Последнее приключение, когда в 48 она от живого мужа-императора (чему удивляется, расказывая об этом, сам Тацит) вступила в брак с Гаем Силием, ее погубило: она была казнена. В 49 Клавдий женился на своей племяннице (для чего пришлось изменить запрещавший это закон) Агриппине младшей, которая ввела в императорскую семью своего сына Нерона (будущего императора) и убедила Клавдия его усыновить в ущерб собственному сыну Британику. Общественное мнение в Риме было единодушно в убеждении, что Агриппина и отравила Клавдия в 54 н.э.

Посадили на носилки и понесли в преторианский стан. Воины, подкупленные обещанием подарков, провозгласили Клавдия императором. Сенат, сделав слабую попытку сопротивления, признал его. Римляне уже так привыкли к монархическому правлению, что республиканцев не могло найтись много. От брата Германика ожидали любви к свободе. Таким образом, Клавдий получил престол, благодаря наследственному праву, расположению преторианцев, уму и решимости друга своей молодости, Агриппы, внука Ирода, этот смелый человек действовал вместо нерешительного, робкого Клавдия. Была объявлена амнистия. Из неё был исключен Кассий Херея, убивший Калигулу по личной вражде и потом старавшийся о восстановлении республики, он и некоторые другие республиканцы были казнены по совету придворных. Это было единственной жестокостью нового императора. Человек очень ограниченного ума, но от природы добродушный, Клавдий в начале своего правления выказывал кротость и справедливость, так что римляне очень радовались воцарению его. По своей робости он постоянно имел при себе телохранителей. Эта свита Клавдия показывала римлянам, что они живут под владычеством воинов, но они утешались тем, что были прекращены процессы за оскорбление величества, был казнен грозный доносчик Протоген , находившиеся в темницах были освобождены, изгнанники возвращены, были отменены обременительные и постыдные налоги, были уничтожены грозившие людям погибелью документы, найденные у Калигулы; нравилась народу и любовь, с какой император Клавдий восстановил честь памяти своих родных и в особенности своего брата Германика и его жены, Агриппины Старшей ; нравилось его добродушие: кроме случайных порывов гнева, он был всегда добр.

Бюст императора Клавдия

Личность и характер Клавдия

И однако же начавшееся так милостиво правление императора Клавдия стало не менее бедственно и ужасно, чем были времена Тиберия и Калигулы; причиною тому была не столько злая воля его, сколько слабость ума, делавшая его совершенно неспособным к управление огромным государством, в котором все зависело от личности монарха. Тяжелые болезни, которыми страдал Клавдий в детстве и молодости, помешали и физическому и умственному его развитию. Фигура его была жалкая: на тонких слабых ногах качалось тело, расположенное к тучности; голова тряслась. До того, как Клавдий стал императором, он был предметом презрения и осмеяния всех своих родных. Его мать, Антония, называла его уродом, фигуру которого природа стала делать человеческой, но не доделала. Робкий и неловкий, не умевший держать себя с тактом и приличием, он не был впускаем в придворное общество, ему не давали почетных титулов, с ним поступали как со слабоумным. При Калигуле он был мишенью самых наглых шуток придворных. Но Клавдий был не так слаб умом и не так чужд страстей, как вообще думали; с детства он имел большую любовь к наукам, в особенности к занятиям историей и археологией, и образ его жизни не был невинный: он любил играть в кости, пить, любил женщин. Клавдий с детства был окружен женщинами; он был женат пять раз и постоянно находился под женским влиянием. Его неохотно видели при дворе, и сам Клавдий не имел охоты бывать в кругу придворных, жил вдали от двора, очень усердно занимался греческой и римской литературой и филологией, писал ученые сочинения. Его «Этрусская история», состоявшая из 20 книг, его «История римской республики» с окончания междоусобных войн, его «Автобиография» были не лишены некоторого достоинства. Ими пользовался Тацит , быть может, и Тит Ливий , бывший учителем Клавдия.

Отпущенники-фавориты Клавдия

Отдыхать Клавдий любил в обществе рабов, отпущенников, шутов и женщин. От этого он оставался совершенно чужд практической жизни, не знал ни людей, ни положения дел; круг его понятий был очень узок. Всякая неожиданность расстраивала его; в минуты испуга Клавдий терял весь свой маленький запас рассудительности и становился послушным орудием всякого негодяя. При слабости рассудка и памяти он был постоянно игрушкой своих жен и отпущенников. Их влияние на бесхарактерного, неспособного к самостоятельности императора было тем сильнее, что римская аристократия все еще не хотела отбросить гордости своим прежним могуществом, не решалась сблизиться с двором, принять на себя придворные должности, выказывать преданность императору. Благодаря тому, что знатным фамилии чуждались дворца, там был полный простор ловким придворным, которых император Клавдий выбирал из огромного числа своих образованных и хитрых отпущенников; они коварствами удовлетворяли свою алчность и мстили высшему обществу за презрение к ним. Не думая об интересах государства, они добивались только милости императора, награждавшего преданность их богатством, и извлекали денежные выгоды из своего блестящего, но шаткого положения. Они были притеснителями народа, но преданными слугами и советниками государя. Особенно безгранична была их власть по финансовому ведомству. Все доходы и расходы фиска проходили через их руки. Стаций знакомит нас с одним из таких людей, Клавдием Этруском, который занимал при нескольких императорах выгодные должности, нажил себе миллионы и когда умер 80-летним стариком, то был погребен с изумительным великолепием. Царствование Клавдия было золотым веком для его отпущенников. Устраненный из круга императорской фамилии и её приближенных, Клавдий с детства вращался в обществе невольников, клиентов и отпущенников; они стали всемогущими фаворитами его. Главных между ними было четверо: Каллист докладывал императору просьбы и другие текущие дела, Полибий был его помощником по ученым занятиям Нарцисс его секретарем, Паллант – казначеем. В союзе с Мессалиной, женой императора, бесстыдной развратницей, они управляли им, как хотели.

Сооружения Клавдия

Но и при этом пошлом правительстве Клавдия были возведены громадные сооружения, свидетельствовавшие, что и в дни глубокого унижения еще не угасли предприимчивость и энергия римлян, еще оставалась в них любовь к великим делам; главным из этих сооружений было устройство и укрепление гавани при Остии. Дно гавани в царствование Клавдия было углублено, так что большие морские корабли могли входить в Тибр; были построены верфи, магазины; морская торговля оживилась, был обеспечен правильный подвоз хлеба в Рим, была устранена опасность голода в столице. Заслуживают удивления и сооруженные тогда водопроводы, в особенности тот, который был назван Клавдиевым (Aqua Claudia, освящён в 52 г.). Он, местами под землей, местами по чрезвычайно высоким аркадам, вел с очень дальнего расстояния чистую родниковую воду в Рим и был устроен так, что она поднималась даже в высокие части города; по словам Плиния, эти водопроводы Клавдия были такими сооружениями, колоссальнее которых не существовало нигде на земле. Громадной работой было и проведение при Клавдии канала (emissarius) для спуска воды из Фуцинского озера в реку Лирис. Это был тоннель, прорубленный сквозь скалу; 30,000 человек работали одиннадцать лет над исполинским делом (41-52 гг.); целью его было остановить засорение окрестностей наводнениями озера и доставить большое пространство земледелию. Но цель была не вполне достигнута, потому что дно озера лежит глубже русла реки. Следы этого построенного Клавдием канала еще видны, но озеро, называющееся теперь Челанским (Lago di Celano), оставалось до недавнего времени все еще очень большим.

Внешняя политика Клавдия

Не бедно было царствование Клавдия и военными подвигами. Рейнская и Дунайская границы были защищены и принимались успешные меры для романизации их. На севере и на юге пределы государства были расширены; на юге была сделана римской провинцией Мавритания (43 г.); на севере была покорена часть Британии ; один из походов там был сделан при участии самого императора. В Азии Домиций Корбулон одержал победы, напоминавшие славное время республики, и охранил Армению от завоевания парфянами.

Внутренняя политика Клавдия

Даже во внутреннем управлении были сделаны, наперекор вредному влиянию фаворитов Клавдия и его личной трусости, некоторые хорошие распоряжения. В своих отношениях к сенату император Клавдий старался подражать Августу : увеличил число сенаторов и всадников; возвел некоторые фамилии в сан патрициев; хотел поднять в высших сословиях чувство самоуважения разными почетными отличиями и запрещением участвовать в унизительных играх. Свои обязанности цензора («блюстителя нравов») он исполнял усердно и добросовестно, хотя не всегда с тактом, пониманием дела и последовательностью. Насколько мог, он старался прекратить ужасы и нелепости Калигулы . До нас дошла речь, в которой император Клавдий предлагал сенату дать полное право римского гражданства лицам, занимающим должности в городах области эдуев, и тем открыть для них доступ в сенат и в курульные магистратуры. Целым округам было дано право римского гражданства (48 г.), так что в государстве значительно увеличилось число людей, пользовавшихся этим правом. Должно, впрочем, сказать, что в пожалованы этого права нередко играло главную роль взяточничество фаворитов. За неправильное присвоение себе права римского гражданства иноземцами, отпущенниками или рабами, Клавдий наказывал очень строго. Он старался уменьшить праздношатательство массы простолюдинов города Рима строгим полицейским надзором за гостиницами и лавками, в которых продавалось готовое кушанье, и запрещением продажи лакомств. Те религиозные общества, которые стали опасны для нравственности и государства своими сладострастными или жестокими обрядами, при Клавдии были распущены, и участники их подвергнуты изгнанию. Напротив того, старинные обряды, как например, элевсинские таинства , римские жертвоприношения и гадания, пользовались покровительством Клавдия, любившего старину. Но он уменьшил число праздников, которые слишком часто прерывали заседания трибуналов. Для разбора дел о завещаниях и вообще о наследстве он назначил двух особенных преторов. Клавдий старался, по возможности, охранять провинции от притеснений правителей. По частному праву были изданы им некоторые хорошие законы. После занятия археологией Клавдий всего больше любил юриспруденцию; его слабый ум не всегда мог разбирать запутанные юридические вопросы, но усердие его было полезно развитию юридических наук. Правда, решения по судебным делам составлялись не столько самим императором Клавдием, сколько его советниками, а для того, чтобы приговор был исполнен, надобно было согласие его жены и любимцев, державших его под своим владычеством. При всей его любви к справедливости, по его бесхарактерности и умственной слабости, всегда зависело от случая то, какие результаты будут произведены его распоряжениями и судебными приговорами. Хорошие меры фаворитами Клавдия часто обращались в дурные, а робость императора превращалась в жестокость.

Императрица Мессалина, жена Клавдия

Пока Клавдий сидел над своими учеными трудами, отпущенники продавали гражданские и военные должности, приговоры по судебным делам, право на всяческие грабежи; а императрица Мессалина, внучка триумвира Марка Антония , красивая женщина с необузданным сладострастием, держала себя так, что имя её вошло в поговорку, попирала ногами всякое приличие, безгранично предавалась влечениям своей мстительности, алчности и чувственности. Сенат держал себя раболепно: он постановлял льстивые решения в честь презренных фаворитов, определял воздвигать на общественный счет памятники во славу их, так что Плиний говорит: трудно было сказать, насмешками ли должно считать эти прославления, или доказательствами совершенной бесчестности. По влиянию отпущенников и креатур их, двор Клавдия все больше принимал восточный характер. У входа во дворец стояли привратники и обыскивали входящих, нет ли у них под одеждой спрятанного оружия; были сановники, заведовавшие порядком аудиенций, была введена награда, состоявшая в пожаловании права иметь перстень с изображением императора. Гибельные процессы об оскорблении величества скоро возобновились.

Уже в первые месяцы нового правления, Юлия, дочь Германика, которую Клавдий сначала возвратил из ссылки, была, по внушению завистливой императрицы Мессалины, вновь сослана и потом убита; чтобы её муж Марк Виниций не отмстил за нее, его отравили. Аппий Силан, вельможа, сын которого был помолвлен с Октавией, дочерью императора, был казнен по интриге Мессалины, раздраженной тем, что он отверг её предложение быть её любовником (41 г.); она при помощи своего союзника, отпущенника Нарцисса, убедила императора, что Силан злоумышляет против его жизни. Окружавшее Клавдия, пользуясь слабостью его памяти и трусостью, губили всех честных людей, не хотевших льстить развратной Мессалине и злодеям фаворитам императора. Особенно легко стало для них это, когда на второй год царствования Клавдия (42 г.) был открыт заговор, имевший целью восстановление республики. Он был разрушен преданностью легионов императорскому дому. Были казнены, или сами лишили себя жизни не только заговорщики и люди, знавшие об их замысле, как например Аппий Винициан, Фурий Камилл Скрибониан, но и множество сенаторов, всадников и граждан, посторонних умыслу: они подвергались пытке и осуждались на смерть, как виновные. Цецина Пет, друг Скрибониана, разделявший его убеждения, заколол себя, ободренный на эту решимость примером своей мужественной жены Аррии; она вонзила в грудь себе кинжал и подала ему со словами: «Пет, не больно». Знаменитый философ Анней Сенека был сослан Клавдием на остров Корсику. Ему пришлось прожить там семь лет; льстивое письмо, в котором он излагал утешения Полибию по случаю смерти брата этого фаворита, не сократило ссылки: Полибий или не захотел похлопотать, или получил письмо слишком поздно.

Итак, при дворе императора Клавдия восточная пышность и разврат соединялись с жестокостью; бесстыдная женщина губила благороднейших людей за сопротивление её позорной любви или в удовлетворение своей алчности; бессовестные люди, не имевшие не только заслуг, но и знакомства с делами, раздавали должности, решали процессы по расчетам своей выгоды, император в кругу многочисленных гостей предавался за столом обжорству и пьянству с нарушением всякой благопристойности; – конечно, это должно было подавлять последние остатки нравственного достоинства в народе.

Императрица Мессалина. Картина П. С. Крёйера, 1881

Меж тем, как Клавдий придумывал три новые буквы для обогащения латинского алфавита и старался цензорскими распоряжениями возвратить Рим к старинной добродетели, его слабоумный взгляд не замечал, в какую грязь порока и злодейства погружается его жена, императрица Мессалина. Была назначена (47 г.) особая комиссия, заседавшая в одной из комнат императрицы, для суда над Валерием Азиатиком, сенатором и бывшим консулом, человеком, который славился честностью и прямодушием и был очень богат. Его обвинили в злоумышлении против императора и осудили на смерть, потому что Мессалине хотелось приобрести его сады, которые принадлежали прежде Лукуллу и которые он еще улучшил и великолепно украсил. По особенной милости ему было дано право выбрать себе род смерти; он перерезал себе артерии и умер мужественно. Поппея Сабина, жена богатого сенатора Луция Корнелия Сципиона, женщина легкомысленного образа жизни, но первая красавица своего времени, сделалась жертвою императрицы Мессалины, потому что с ней имел тайные свидания любовник императрицы, пантомим Мнестер. По слабоумию Клавдия, Мессалина была безопасна от всяких его догадок, пока его отпущенники находились в союзе с нею. Он был опутан её сетями, и она все смелее пускалась в необузданное распутство. Говорят, что, переодетая, она ходила ночью под именем Лициски в публичные дома и отдавалась каждому, выбиравшему ее; что она в самом дворце устроила притон разврата, куда собирались замужние женщины на свиданья с любовниками. Наконец, Мессалина страстно влюбилась (48 г.) в Гая Силия, самого красивого молодого человека в Риме, и запутала его своими интригами так, что он развелся с женой и стал её любовником, отчасти из страха, отчасти из честолюбия. Ослепленная страстью, она забыла всякую осторожность. Тацит говорит, что Мессалина посещала дом Силия не тайно, а с большою свитой, являлась вместе с ним в публике, дарила ему имения, давала почести, наполнила его дом рабами, отпущенниками, царской роскошью, как будто жилище её любовника уже становится императорским дворцом. Силий понял, что дело приняло слишком опасный размер, что его погибель неизбежна, если он не свергнет Клавдия и не захватит императорскую власть. Он склонил Мессалину в пользу своего замысла, пообещав жениться на ней; но, чтоб он не мог отступиться от обещания после удачи, она потребовала, чтобы брак был совершен до начала предприятия.

Силий согласился, и Рим увидел небывалое зрелище: воспользовавшись тем, что Клавдия не было в Риме, Силий и императрица Мессалина совершили обряд бракосочетания с соблюдением всех юридических и религиозных формальностей и отпраздновали свой брак великолепным свадебным пиром. Дерзость императрицы проявилась этим делом с отвагой, которая и Нарцисса заставила увидеть, что он сам может быть низвергнут ею, если она уцелеет. Он раскрыл глаза Клавдию. Доверие отпущенников-фаворитов к императрице поколебалось уже раньше, когда она выманила клеветой у Клавдия смертный приговор одному из них, Полибию, бывшему её любовнику. Они увидели, что теперь пришла возможность отмстить Мессалине. Но и помимо мщения они должны были восстать против неё: они знали, что если Клавдий будет низложен, то они утратят свое влияние на дела и самая жизнь их будет в опасности. Потому они решили казнить Мессалину, пока Силий и она еще не успели начать исполнение своего замысла. Нарцисс поспешил в Остию, где был тогда Клавдий, и раскрыл замысел новой супружеской четы. В доме новобрачных шел шумный пир, – это был день праздника сбора винограда, когда римляне шумно веселились. Мессалина с распущенными волосами и Силий с венком из плюща на голове шли вакханальной процессией по ярко освещенным залам, когда разнеслась по дворцу страшная весть: император едет в Рим, его сопровождает Нарцисс. Гости в ужасе разбежались. Мессалина с детьми поехала навстречу императору, но её просьбы и хитрости потеряли прежнюю силу над ним. Ей было велено удалиться; она отправилась в свою виллу в саду Лукулла, отнятом у Валерия Азиатика, а Нарцисс отдавал от имени Клавдия приказания об убийствах. Силий и его приближенные были казнены; скоро и Мессалина была убита центурионами, посланными Нарциссом (48 г.). Он спешил умертвить ее, чтоб она не вымолила прощения себе у императора. Мериваль из некоторых слов Светония выводит предположение, что сам Нарцисс устроил для Мессалины возможность вступить в брак с Силием, склонив Клавдия развестись с ней для формы на несколько времени, чтобы этим отклонить исполнение над ним слов предсказателей, объявивших, что мужу Мессалины угрожает смерть. Клавдию было сообщено о смерти Мессалины, когда он сидел за праздничным обедом. Он продолжал есть, не выказав ни злобы на нее, ни сожаления, ни печали, ни радости; он тогда уже совершенно отупел.

Императрица Агриппина Младшая – вторая жена Клавдия

Клавдий привык быть под властью жены, и оставаться без жены не мог; потому его фавориты стали советоваться между собою, на ком женить его. После довольно долгих рассуждений они согласились женить императора на его собственной племяннице, Агриппине Младшей, дочери брата Клавдия, Германика, женщине умной, очень красивой, но властолюбивой и развратной; она была тогда вдова: первым мужем её был Гней Домиций Агенобарб, грубый развратник. Она прожила с ним 12 лет, их отношения были дурные; теперь ей было тридцать три года. Мысль жениться на ней очень понравилась Клавдию. Сенат и народ попросили его издать закон, разрешающий браки дядей с племянницами, потом, попросили его жениться на Агриппине (49 г.); она внесла во дворец новые пороки и преступления. Агриппина была сладострастна, как Мессалина, но далеко превосходила свою предместницу властолюбием и энергией. Тотчас после брака она стала хлопотать о том, чтоб император, выдал за её сына от первого брака, Луция Домиция Агенобарба, свою дочь Октавию. У Октавии уже был жених, Луций Юний Силан, правнук Августа. По желанию Агриппины, низкий развратник Вителлий обвинил Силана в любовной связи, которая делает его недостойным брака с дочерью императора, и он был объявлен недостойным этого брака. Агриппина стала высокомерно владычествовать над императором Клавдием и двором. Вельможи, казавшиеся ей опасными, и женщины, возбуждавшие зависть её своей красотой, подвергались вымышленным обвинениям и наказывались за мнимые преступления. Так поступила она с Лоллией Паулиной, которая была соперницею ей в кандидатуре на сан императрицы, и с дивной красавицей Кальпурнией. Агриппина заботливее Мессалины соблюдала внешнее приличие; но её коварство, властолюбие, алчность и отвага на всякие злодейства заставили римлян находить, что при Мессалине времена были менее ужасны.

Императрица Агриппина Младшая

Нерон и Сенека

Вскоре после брака, Агриппина получила титул августы, какой имела жена Октавиана Августа, Ливия. Подобно Ливии, она главной целью своих интриг поставила сделать своего сына наследником императора, чтоб обеспечить себе на всю жизнь владычество над государством. Её 12-летний сын был объявлен женихом Октавии, которой было тогда семь лет. Вскоре после того император Клавдий усыновил его. Клавдий Нерон Друз, как стал по усыновлении называться сын Агриппины, сделался соперником сына, которого император имел от Мессалины. Сын Клавдия, получивши по поводу экспедиции отца против британцев имя Британника, был несколькими годами моложе сына Агриппины. Нерону были даны неслыханные почести; Агриппина хотела подготовить этим народ к мысли, что наследником императора будет он. Чтобы народ имел о нем хорошее мнение, Агриппина поручила его воспитание знаменитому философу Луцию Аннею Сенеке , которого возвратила с Корсики, куда сослан был он по обвинению в тайных сношениях с племянницей Клавдия, Ливиллой, а на самом деле за свое письмо к Марции, в котором он высказывал республиканский образ мыслей. Но трудно было дать хорошее направление юноше с горячими страстями, избалованному прежними раболепными воспитателями, в это время уже развратному, уже увлекавшемуся мечтами о своих артистических талантах и совершенно испорченному. Сенека старался внушить своему воспитаннику Нерону хорошие правила изустными уроками и сочинениями, какие писал для него (одно из таких сочинений – рассуждение «О гневе»).

Но природная склонность, лесть окружающих, независимость от учителя, даваемая высоким положением воспитанника, были сильнее всех забот Сенеки; впрочем, та цель, для которой Агриппина возвратила Сенеку в Рим, была достигнута ею. Она поручила воспитание своего сына знаменитому писателю, имевшему репутацию приверженца свободы, подвергавшемуся за любовь к свободе страданиям ссылки, – это давало хорошую славу ей, а он писал сочинения, которыми еще больше прославлял её правление государством. Естественно было, что ученый государственный человек, помогавший Агриппине во всех её личных делах своими советами и услугами, стал близким другом этой умной женщины. Она имела тот расчет, что если он приобретет влияние на её сына, это будет очень полезно упрочению её могущества. Когда Нерону исполнилось пятнадцать лет, был совершён брак его с Октавией (53 г.). В день свадьбы прежний жених её Силан лишил себя жизни. Агриппина стала больше и больше оттеснять сына Клавдия, Британника. Его преднамеренно держали так, чтобы способности его не развивались. Креатуры Агриппины распускали молву, что он страдает падучей болезнью, что он слабоумный; народ привыкал думать о Британнике так; все поклонялись императрице, которая умела губить своих противников, осыпала почестями и богатствами своих друзей. Император Клавдий, совершенно подчинявшийся Агриппине, дал ей такое положение, что она пользовалась одинаковым с ним почетом. Даже на монетах её изображение стояло рядом с его изображением. Льстивые греческие города Малой Азии воздавали ей божеские почести, сооружали памятники, ставили статуи в честь её. По внушению Агриппины, император назначил префектом преторианцев одного из её приверженцев, Афрания Бурра, которому она поручила военное воспитание Нерона. В честь Палланта, бывшего раба, был поставлен памятник на форуме близ статуи Цезаря; эту честь заслужил он тем, что особенно усердно склонял Клавдия жениться на ней.

Смерть императора Клавдия

Но вскоре после свадьбы своего сына, Агриппина заметила, что благосклонность императора к ней уменьшается. Нарцисс начал опасаться её властолюбия и, по его внушению, император стал больше сторониться от неё, высказывал раскаяние, что отдал её сыну предпочтение перед своим, стал выказывать нежность к Британнику; Агриппина рассудила, что надобно отравить Клавдия. Нарцисс занемог и поехал лечиться на воды в Синуэссу. Этим облегчилось исполнение умысла. Знаменитая галльская отравительница Локуста приготовила яд для Клавдия; евнух Галот, который обязан был отведывать кушанья, подаваемые императору, помог делу, и Клавдий съел яд в своем любимом кушанье, грибах. Он умер (октябрь 54 г.) на 64 году жизни, на 14 году своего царствования. Агриппина скрывала смерть его, пока были сделаны все распоряжения, надобные для провозглашения Нерона императором; она притворилась, что поражена горем и нуждается в утешениях; под этим предлогом она задержала при себе Британника и Октавию, а Нерон в сопровождении Бурра отправился в преторианский стан, обещал подарки преторианцам, и они провозгласили его императором. Созванный сенат согласился с решением преторианцев, и все государство признало императором Нерона.

Похороны Клавдия были совершены с величайшим великолепием, и умерший император был возведен в сан бога (получил апофеоз). Нерон произнес на похоронах речь, написанную для него Сенекой. Есть пасквиль на Клавдия, называющийся Apokolokyntosis Divi Claudii («Превращение божественного Клавдия в тыкву»), приписываемый Сенеке. Название этой сатиры основано на комической игре слов: «апофеоз – апоколокинтоз» («обожествление – отыквление»). Если этот памфлет действительно принадлежит Сенеке, то философ вознаградил себя этою пародией похвальной речи за свое участие в апофеозе. Нарцисс был тотчас по смерти императора отведен в темницу и там принужден лишить себя жизни. Не спрашивая согласия нового императора, Агриппина велела отравить проконсула Азии, Марка Юния Силана; это был брат жениха Октавии; Агриппина опасалась, что он провозгласит себя императором и отомстит за смерть погибшего. Он был человек богатый, но ограниченного ума; Калигула называл его золотой овцой; но он был потомок Цезарей, и пользовался расположением народа за свою репутацию безукоризненной честности.

До публикации книги Роберт Грейвса «Божевственный Клавдий и его жена Мессалина» император Клавдий (10 г. до н.э. - 54 г. н.э.) был, вероятно, наименее известным персонажем изо всей династии Юлиев Клавдиев, правившей с 31 года до н.э. до 68 года н.э. Сильные личностные качества Августа и Тиберия и сумасбродства Калигулы, его предшественника, и Нерона, его наследника, сделали Клавдия второстепенным персонажем. Этому также поспособствали свидетельства таких историков как Тацит и Светоний, которые в своих трудах представили императора как человека крайне слабого и подверженного чужому влиянию.

Книга Грейвса в некоторой степени возродила образ Клавдия: в ней он предстал человеком талантливым и мудрым, вынужденным прикрываться мнимой глупостью сначала для того, чтобы не привлекая к себе лишнего внимания, сохранить себе жизнь, потом же для того, чтобы избежать ловушек, расставленных его многочисленными врагами.

Несмотря на то, что Светоний в своих трудах выставляет Клавдия полнейшим глупцом, описанные им факты говорят сами за себя: Клавдий был необычайно талантлив и лишь обстоятельства заставили его скрывать свой истинный потенциал. В этом, возможно, он повторил пример Марка Юлия Брута, основателя Римской республики, который, согласно Ливию, «прикинулся душевнобольным, когда узнал, что многие римские патриции, и среди них его собственный брат, были умерщвлены Таркинием».

Несомненно всё же, что Клавдий страдал неким заболеванием, которое помогло ему имитировать слабоумие. Согласно описаниям Светония, у Клавдия были очень слабые колени, что сказывалось на его походке, кроме того у императора был неприятный смех, в разговоре он заикался и тряс головой, а когда гневался, изо рта у него шла пена.

Подробный анализ симптомов Клавдия наводит на мысль, что император страдал болезнью Литтла, разновидностью двустороннего детского паралича, при котором ноги поражаются сильнее, чем руки, но никак не сказывающемся на умственном развитии. Возможно также, что вышеописанные симптомы были последствиями перенесённого менингита.

Какими бы ни были имевшиеся у Клавдия недуги, по всей видимости, они являлись последствиями перенесённой им в детстве болезни, и послужили, в свою очередь, причиной тому, что Клавдий долгое время был отлучён от политической жизни. Даже труды, опубликованные Клавдием в юности, и ставшие началом его кропотливой работы в качестве историка, не принесли ему должного признания.
Невзирая на ясный ум юноши, прекрасное владение латинским и греческим и его дружбу с такими светилами как Тит Ливий и Асиний Поллион, окружающие продолжали считать, что физические недуги сказались и на его разуме. Так, к примеру, мать Клавдия, Антония, укоряя кого-либо в скудоумии, говорила: «Он так же глуп, как мой сын Клавдий». Остальные члены семейства также всячески насмехались над будущим императором. Один лишь Август, похоже, имел расхожее мнение, с удивлением наблюдая за тем, как удивительно складно декламировал этот заика.

Ситуация немного изменилась с восшествием на престол Тиберия, от которого Клавдий стал получать кое-какие незначительные поручения, и лишь гораздо позднее благодаря воле непредсказуемого Калигулы он стал консулом. Мы так и не узнаем, было ли это назначение одной из эксцентричных выходок царственного сумасброда или же Калигула, вопреки всеобщему мнению, разглядел в своём дяде недюженный ум.

Современники Клавдия свидетельствуют, что он был весьма недоверчив и боязлив. К примеру, он не осмеливался присутствовать на пиршествах, но если такое случалось, он настаивал на том, чтобы его сопровождала вооружённая стража, и чтобы во время трапезы ему прислуживали его же воины. Клавдий никогда не посещал больного, не обыскав предварительно его комнаты и не перерыв все матрасы и наволочки в поисках оружия.
Посетители, удостаивавшиеся аудиенции, также подвергались строжайшему обыску, и лишь позднее, немного смягчившись, император приказал не обыскивать женщин и позволил писцам иметь при себе в его присутствии перья.
Согласно Светонию, Клавдий был до такой степени боязлив что однажды, услышав о якобы готовящемся заговоре, вознамерился оставить свой пост и бежать из Рима.

Несмотря на очевидную природную боязливость Клавдия, ему приходилось подчас принимать непростые и смелые решения, каковым, к примеру, стал приказ казнить свою любимую супругу, Мессалину, за то, что она, будучи женой цезаря, осмелилась публично заявить о помолвке со своим любовником Силием.
Пожалуй, для Клавдия подобная выходка могла означать лишь одно - существование заговора против его власти, поэтому его решимость в этом деле объясняется просто - Клавдий прибег к радикальным мера, почуяв угрозу своей жизни.

Была ли выходка Мессалины последствием заговора или же банальным безумством влюблённой, мы уже не узнаем, но факт остаётся фактом - сей эпизод до такой степени напугал мнительного Клавдия, что он оббежал в сопровождении своих преторианцев пол-Рима, вопрошая у встречных, по-прежнему ли он хозяин империи.

С одной стороны, крайнюю пугливость Клавдия можно было бы объяснить объективными причинами: как бы то ни было он пережил период террора, учинённого сначала Тиберием, а потом Калигулой, а впоследствии и сенаторский заговор, покончивший с жизнью последнего.
С другой стороны, этот липкий, холодный, панический страх, въевшийся в душу Клавдия, может иметь разгадку в его детстве. Нельзя забывать о том, что Клавдий, по сути дела, выжил лишь благодаря случайности.
Если бы болезнь, спровоцировавшая его физические недостатки, проявилась ещё в младенчестве, он попросту был бы брошен на произвол судьбы, поскольку до IV века н.э. в Риме не существовало законов, каравших за убийство неполноценных младенцев. Также маловероятно, что Клавдий провёл бы своё детство среди членов императорской фамилии, если бы его болезнь дала о себе знать в первые годы его жизни, потому что при таком повороте событий его скорее всего отдали бы на усыновление.
Таким образом, у нас есть все основания предполагать, что заболевание проявилось у Клавдия уже в подростковом возрасте, иначе у него не было бы шансов остаться членом императорской семьи, поскольку ни его мать, Антония, ни его бабка, Ливия, не испытывали к нему тёплых чувств, если не сказать, стыдились его существования, а отец его, Друз Германик, скончался через несколько месяцев после его рождения. Единственным человеком, заботившемся о Клавдии, был его старший брат Германик, к которому, по словам современников, будущий император питал искреннюю любовь и восхищение.
Именно поддержка брата и симпатии со стороны римских граждан сделали возможным пребывание Клавдия в императорском доме.

Самым безмятежными годами в жизни Клавдия стали, пожалуй, последние годы правления Тиберия, которые трагично завершились в 19 году н.э. убийством Германика. Смерть брата, в которой, согласно Тациту, был замешан его дядя, наверняка, стала тяжким ударом для Клавдия, лишившегося одновременно и единственного близкого человека, и покровителя. Ситуация усугублялась ещё и тем, что у Клавдия были основания опасаться, что он мог стать следующим.

Назначение Клавдия консулом мало что изменило в отношении к нему окружающих, от которых он по-прежнему терпел насмешки и издёвки: когда он, по своему обыкновению, засыпал после трапезы, на него градом сыпались оливковые и финиковые косточки, будили его зачастую с помощью кнута, а на руки одевали женские шлёпанцы, которыми он спросонья тёр себе лицо.

Страх не оставил Клавдия даже тогда, когда он был провозглашён императором.
Умертвив Калигулу, преторианцы вышли из его покоев и обнаружили за занавесью дрожащего Клавдия, который, наверняка, в тот момент уже прощался с жизнью. Решение о провозглашении его императором было принято мгновенно, ибо оно гарантировало сохранение существующего режима в противовес намерениям Сената восстановить Республику. Кроме того, по свидетельству того же самого Светония, в столь ответственный для себя момент Клавдий не растерялся и предложил каждому из принесших ему присягу солдат по 15 тысяч сестерциев, став, таким образом, первым в истории Цезарем, в прямом смысле слова, купившим преданность своих солдат.

Вряд ли робкий и нерешительный Клавдий горел желанием стать императором. Более того, вполне возможно, что он симпатизировал идеологии республиканцев, но осознавая всю тяжесть создавшейся ситуации, был вынужден действовать, подстёгиваемый, как всегда страхом и инстинктом самосохранения.

Купив верность солдат, Клавдий занялся поиском достойных соправителей, обратившись в первую очередь к своим вольноотпущенникам, продемонстрировавшим ему в прошлом гораздо более уважительное отношение, нежели его родственники.
Кроме вольноотпущенников, Клавдий прославился слепым доверием к своим супругам, сначала Мессалине, а потом Агриппине, своей племяннице и дочери брата Германика, кровосмесительному союзу с которой не смог помешать сам Сенат.
Многие источники указывают на то, что Клавдий был марионеткой в руках своих советников и супруг, будучи не более, чем пассивным наблюдателем их политических интриг и преступлений. Возможно, в этом есть доля правды, но всё же общая политическая и идеологическая организация империи в период правления Клавдия была полностью его заслугой, и многие историки сходятся в том, что в его правлении было больше преимуществ, чем недостатков. Например, именно с лёгкой руки Клавдия осуществилась административная реформа империи и увеличилось количество чиновников, что привело к возникновению ведомств, ответственных за различные сферы (финансы, культуру и т.д.). Эти новые ведомства заместили отжившие и не справлявшиеся со своими функциями сенаториальные комиссии.
Также благодаря Клавдию были внесены существенные изменения в законодательство. Поговаривают, что император до такой степени увлёкся изданием новых законов, что подписывал порою по 20 постановлений в день, касающихся даже таких мелочей, как вопрос о том, каким противоядием следует врачевать укусы ядовитых змей.
При Клавдии также были построены такие немаловажные конструкции как водопровод, начатый Гаем Калигулой, водосток из Фуцинского озера и гавань в Остаи.
Он стал первым императором, допустившим в Сенат иностранцев.
Во внешней политике Клавдий старался избегать конфликтов и решал все вопросы посредством дипломатии.

Всё это не могло не снискать Клавдию народную любовь, которая, однако же, не смогла предотвратить смерти этого осторожного и боязливого человека от рук заговорщиков, смерти, которой он так страшился и от которой всю жизнь пытался себя уберечь.

Практически все историографы сходятся в том, что Клавдий был отравлен своей супругой Агриппиной. Смерть императора скрывалась в течение нескольких дней, в то время как сын Агриппины от первого брака, Нерон, готовился занять его место. Согласно Светонию, заговор зародился в тот момент, когда император, разочаровавшись в своём приёмном сыне, Нероне, переделал своё завещание в пользу своего родного сына, Британика.

Сам император, по всей видимости, предчувствовал свою смерть. Более того, многие склонны считать, что Клавдий прекрасно отдавал себе отчёт в происходящем, и его убийство было совершено с его молчаливого согласия, поскольку он не мог не понимать, что подписывая завещание на имя Британика, он тем самым подписывал себе смертный приговор.
Клавдий умер, так и не узнав, что его жертва оказалась напрасной: благодаря интригам Агриппины, императором был провозглашён Нерон, а Британик был умерщвлён вскоре после его смерти.

Клавдий стал императором Римского государства в 41 г. н.э. после убийства Калигулы. Клавдий приходился дядей покойному императору. Император Клавдий был слабовольным человеком, страдал одиночеством, в отличие от отца и брата был некрасив. В обществе он небывал, и все его считали глупцом. Но на самом деле, всё обстояло несколько по-другому. Клавдий занимался историческими исследованиями, написал несколько трактатов, изучал жизнь древних народов. Но римляне считали себя нацией воинов. И молодые люди занимались только войной и развлечениями. Среди этой массы Клавдий, конечно, выделялся. Никто не мог предположить, что такой человек станет владыкой Рима, но обстоятельства сложились иначе.

В то время, когда разъярённые легионеры ворвались во дворец, рядом с императором (Яном Калигулой) был его дядя, Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик, Пока солдаты рыскали по дворцу, слепо убивая каждого, кого могли найти, опасаясь, что их застигнут на месте преступления, Клавдий в страхе прятался за занавеской. Как только легионеры немного успокоились, они обнаружили перепуганного историка и вытащили его из укрытия. Он на коленях молил убийц сжалиться, хотя те вовсе не собирались причинить ему вред. Солдаты отлично понимала, что стране нужен будет новый император, а человек, который пресмыкался перед ними, как-никак был членом знатного рода. Преторианцы вовсе не хотели смерти Клавдия; напротив, они попросили его стать новым императором Рима.
Возможно, что Клавдий вовсе не хотел принимать этот пост, но у него не было ни малейшей возможности спорить с вооруженными солдатам. Поэтому он не только согласился принять императорские регалии, но и пообещал после своего утверждения вознаградить преторианцев, создав при этом весьма плохой прецедент. Солдаты поняли, что могут торговаться и получать плату за то, что возведут на трон нового императора, и впоследствии цена за такую услугу неизменно возрастала.

Сенаторы осознали, что их надежды на восстановление республиканской формы правления канули в Лету. Не видя другого выхода, они согласились на требование преторианцев и признали Клавдия императором Рима.
К тому времени дяде прежнего властителя уже исполнилось пятьдесят лет. Всю свою жизнь он занимался учеными исследованиями и не был приспособлен для того, чтобы действовать или принимать серьезные решения. Собственно говоря, это был боязливый и слабовольный человек, никак не подходивший на роль правителя. Однако, раз уж так сложилась судьба, Клавдий сделал все возможное для того, чтобы править как можно лучше. Он продолжал перестраивать. Рим, расширил сеть дорог, связавших воедино все части Империи, и приказал вырыть озера, которые повысили урожайность пахотных земель. Естественно, ни о каких божественных почестях императору, так сильно задевших горожан, больше не было и речи. Клавдий поддерживал хорошие отношения с сенатом и во время всего своего правления оставался просто «первым среди равных» гражданином империи в лучших традициях августовской эпохи. Казалось бы, теперь все складывалось хорошо. Несмотря на мирный нрав Клавдия, границы Империи за время его правления сильно расширились. Он продолжал использовать политику своего предшественника, присоединяя к римским владениям сопредельные земли, которые почему-либо остались без надежного . К примеру, с тех пор как Калигула казнил Птолемея, правителя Мавритании, там так никто и не взошел на трон. Местные жители противились плохо организованным попыткам молодого императора сделать эту страну очередной римской провинцией, но Клавдию удалось подавить восстание и в 42 г. н. э. добиться того, что не удалось его предшественнику.

В 43 г. н. э. за Мавританией последовала Ликия, государство на юго-западе Малой Азии, а в 46 г. н. э. к Империи присоединилась Фракия, лежавшая к северу от Эгейского моря. Таким образом, всего одно-два государства поблизости от имперских владений смогли на некоторое время сохранить независимость. К примеру, под властью своего собственного правителя ещё в течение целого поколения оставалась Коммагена, крошечное государство на востоке Малой Азии, которую Калигула по какому-то странному капризу решил снова отделить от Империи после того, как она уже стала римской провинцией.

В семейной жизни Клавдия терзали собственные проблемы. Так уж получилось, что тихий и мирный по характеру император был полностью под каблуком у своей жены. Третьей супругой Клавдия, на которой он женился тогда же, когда стал императором, была Валерия Мессалина, мать Британника. Позднее историки сенаторского толка так ярко живописали ее пороки, что это имя стало синонимом распущенной и порочной женщины. Вероятно, император и сам подозревал, что Мессалина мечтает убить его и посадить на трон одного из своих любовников, и в 48 г. н. э. он приказал её казнить.

После этого император женился на Агриппине, сестре Калигулы, собственной племяннице. От первого брака у нее остался сын Домиций, который после того, как его мать стала императрицей, принял имя Нерон Клавдий Цезарь Домиций Германик. В истории этот человек, внук Германика и праправнук , известен как Нерон.
Агриппина мечтала увидеть своего сына на троне Империи. Она уговорила Клавдия усыновить его и сделать своим наследником вместо родного сына, Британника, который был моложе. В 53 г. н. э. Нерон женился на дочери императора, Октавии, несмотря на то что оба были ещё молоды (жениху было пятнадцать, а невесте одиннадцать), и ещё больше укрепил свои позиции.
После того как её сын стал признанным наследником императора, Агриппина перестала нуждаться в Клавдии. По свидетельству историков, в 53 г. н. э. она отравила мужа, заручившись обещанием преторианской гвардии объявить Нерона новым правителем и пообещав им за это большую награду. В то время если солдаты говорили «да», то сенаторы уже не смели ответить отказом. Таким образом, Нерон стал пятым императором Рима.