Так было и тогда, когда святые князья страстотерпцы Борис и Глеб решили помочь святому благоверному князю Александру Невскому, тогда еще ратоборствовавшему на земле. А потом и Александр Невский с Небес вместе с ними помогал святому благоверному князю Димитрию Донскому на Куликовом поле - вместе с преподобным Сергием… А уж столько русских святых на небе, сколько сегодня, и не было никогда еще в русской истории! Да разве молитву любого из них не примет Господь за его и наше земное Отечество? И если наши робкие молитвы усилят молитвы всех святых, в земле Российской просиявших, - разве это так мало? Разве это не может преложить на милость суд Божий об Отечестве нашем - как это и было ровно 400 лет назад? Как все эти века, до сего дня…
Нет, нет у нас причин колебаться, сомневаться: примут ли наши тихие молитвы, не примут ли Господь, Матерь Божия, все святые… Что я могу…
И, тем более, нет нам дороги унывать. Нет на это нынче времени! Нет времени на сомнения, на колебания. Есть еще, слава Богу, время на молитву! Лучшим ничем нам это время не наполнить.
А еще есть пост!
Сей род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17, 21), - открыл нам наш Спаситель.
Непобедимое оружие - молитва и пост, - говорит нам Святая Церковь.
Более двадцати лет назад наше единое великое государство распалось. Сбылась мечта всех его врагов.
Вскоре, 17 января 1992 года, в Москве проходило памятное Всесоюзное офицерское собрание, которое весь день транслировалось по телевидению. Армия тогда, можно сказать, криком кричала о том, что после развала Советского Союза ее режут по живому. От Церкви на этом собрании выступал митрополит Кирилл, нынешний Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Его низкий голос прекрасно звучал в той аудитории. Он, что называется, по полочкам всё разложил для военных людей. Один из них потом сказал:
- Нам бы такого замполита!
Через день после этого, на Богоявление Господне, мы собрались в Троице-Сергиевой Лавре, в келье отца Моисея (Боголюбова). Он сказал:
- Надо помогать армии!
И написали статью о необходимости восстановить традиционное единство Церкви и Армии. Через несколько дней она была напечатана в «Русском Вестнике». Название ей дал отец Моисей: «На острие меча». Главная его мысль была: «Если Церковь соединится с Армией, Россия будет непобедима».
Таков был суворовский военный опыт, суворовский завет: «Молись Богу - от Него победа!»
В тот же год, 9 сентября, в Военной Академии Генерального штаба состоялась первая встреча духовенства с офицерами и генералами Академии, на которой было принято совместное обращение ее участников к Патриарху Алексию II и министру обороны с призывом восстановить вековое традиционное единение Церкви и Армии…
Господь сподобил меня служить в Советской Армии солдатом в 1975-76 годах - время было совершенно мирное, служба шла в Армении, в тогдашнем Ленинакане (до этого - Александрополе, ныне - Гюмри), в старинной «Большой крепости», заложенной Императором Николаем I вместе с церковью, посвященной святой мученице Александре, небесной покровительнице Императрицы (потому и город был тогда так назван). И только теперь узнал: в 1918 году турки-оккупанты сожгли в этой церкви батюшку отца Матфея с православным народом. Недавно церковь была вновь освящена - там и ныне служат наши ребята.
Тогда мы и не знали, проходя посреди крепости много раз в день мимо этой церкви, полуразрушенной, слегка прикрытой плакатами с орденами комсомола, стоя перед ней на плацу, сколько у нас, советских солдат, было небесных покровителей, которые вели нас к Богу, к молитве - и привели.
Помню вывод, который сделал из той службы: то, что мы, служившие в мирное время, даже и представить себе не можем, что такое значит - служить на войне.
Невестка знаменитого Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, супруга его сына генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, Слава (в крещении Фотиния) Александровна рассказала мне, что году в 1972-м, когда она ездила в Киев, в одном из храмов после литургии старенький священник сказал:
- А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия.
- Какого военачальника Георгия? - спросила она.
- Жукова, - ответил он.
- Почему?
И батюшка рассказал ей, как в 1943 году, когда был освобожден Киев, Жуков велел открыть Софийский собор, призвать всех священников, которые были в городе, и отслужить благодарственный молебен. И весь этот молебен простоял на коленях.
Георгий Константинович, видимо, как никто другой знал, что чисто военными силами мы бы не победили.
Однажды С.А. Шапошникова спросила маршала А.М. Василевского, ученика и преемника Бориса Михайловича на посту начальника Генерального штаба нашей армии: «А почему Сталин его одного называл по имени-отчеству?» - «Потому что он его уважал, - ответил Александр Михайлович. - Потому что тот не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал».
- Откуда знал? - спрашиваю ее.
- Ему доложили.
- А они как узнали?
- Я у маршала Василевского спрашивала, как они узнали. Он говорит: «Да у него были плохие легкие, ему было жарко, он снимал китель, менял рубашки, и адъютанты, наверно, заметили, донесли…»
В этой ладанке, которую он носил всю жизнь, были: казацкий нательный крест, серебряный, черный, довольно большой, благословение дедушки; три старинных иконки: Божией Матери в рост, может быть «Всех скорбящих радость», из красного камня, и две святителя Николая: финифтевая и деревянная; и 90-й псалом Живый в помощи вышняго…
- В каком же году Сталин узнал?
- Как мы с Александром Михайловичем думали, он узнал об этом еще до войны. Борис Михайлович еще раньше был начальником Генштаба, потом был перерыв, во время финской войны… Перед этим он сказал Сталину: «Война будет серьезная. Это надолго. Я с Маннергеймом служил, это гений обороны». А другие командующие говорили, что это будет быстро, чуть ли не неделя.
Сталин сказал:
- Серьезная? Борис Михайлович, если вы так считаете, вам нужно отдохнуть. Поезжайте в Кисловодск.
И без него шла война. Он, конечно, не просто отдыхал там, он переживал все это…
Отец Бориса Михайловича был из донских казаков. А его мать, урожденная графиня Ледомская, - из высланных за Урал после восстания поляков.
Он сидел лишь однажды под домашним арестом. И вышел чудом. Его ум спас его, Господь вразумил. Его вызвали на Политбюро, и Сталин сказал ему, показывая на некую личность: «Вот этому человеку вы в своем кабинете вынули из сейфа и передали секретные документы». - Борис Михайлович, обратясь к личности, сказал: «Голубчик, опишите мой кабинет, скажите, где стоит мой сейф». А тот молчит. Сталин говорит этой личности: «Вон!» Так кончился домашний арест Бориса Михайловича, который, как говорила Мария Александровна, на него очень подействовал. Тогда же он сжег свои воспоминания, которые относились к советскому времени.
Нательный крест, - говорит Слава Александровна, - всегда носил и маршал Семен Михайлович Буденный. Проезжая мимо храма, останавливал машину, крестился с поклоном.
С.А.Шапошникова сидит на диване, перед ней - маленький круглый столик.
Вот на этом столике, - говорит она, - лежала Библия Бориса Михайловича. Борис Михайлович рассказывал, что они всегда молились: в юнкерском училище, в Академии Генерального штаба… Игорь Борисович был очень верующим. Он читал эту Библию каждый день.
Сам Борис Михайлович Шапошников во время Великой Отечественной войны каждый день молился с земным поклоном:
- Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!
Она об этом узнала случайно от мужа. Обычно по утрам он уходил в свой кабинет, а она готовила завтрак. Однажды пошла позвать его, подходит, видит - он стоит лицом к иконам и молится этими словами. Перекрестился, поклонился.
Я увидела, что он был весь в молитве… - вспоминает Слава Александровна. - Мне не дано так молиться за Россию…
Она удивилась: обычно молятся о родных, о близких… Спросила:
Игорь, откуда у тебя такие слова?
Он повернулся к ней и спокойно ответил:
Так молился мой отец.
О том, что Борис Михайлович молился с земным поклоном, я слышал от отца Валериана Кречетова, который исповедовал и причащал Игоря Борисовича.
Недавно мы опять вспоминали Игоря Борисовича, и батюшка сказал:
Он был умница!
В свое время Игорь Борисович предложил нашему руководству идею системы противоракетной обороны с элементами космического базирования, которая потом у американцев стала называться СОИ - стратегическая оборонная инициатива.
Для работы над ПРО он ушел из Генерального штаба с высокой должности, - рассказывает Слава Александровна, - подал рапорт маршалу М.В. Захарову. Тот его не отпускал. Но Игорь Борисович сказал: «Матвей Васильевич, у меня есть идея, я хочу высказаться». И стал заниматься этими исследованиями.
Он работал днем и ночью один в кабинете, треть которого занимала японская вычислительная машина. Ему не давали полностью материалы, считали, что это работа бесперспективная, что это неосуществимо, потому что слишком дорого. Пока, наконец, в 1983 году американцы не объявили про СОИ.
Однажды во время той работы Игорь Борисович заметил стоявший неподалеку какой-то «Фольксваген» с темными окнами, доложил об этом особистам. Те сказали ему, что американцы у него всё считывают. Приняли меры: приехали две наши машины, окружили ту с двух сторон и всю информацию в ней сожгли.
Он не считал, что американцы обязательно выкрали его идею. Он говорил: «Разум развивается параллельно».
Действительно, мы знаем из истории открытий немало таких примеров. Может, Господь, одаривая своими идеями ученых и изобретателей, делает это так, чтобы они не зазнавались?
Его вызвали тогда в ЦК партии и сказали: «Игорь Борисович, придумайте что-нибудь еще». Он ответил: «Такая идея приходит раз в жизни. Придумать я ничего не могу. Я могу усовершенствовать то, что есть».
Тогда ему дали институт.
Слава Александровна говорила мужу:
Я живу с тобой, как американский шпион: ничего не знаю, чем ты занимаешься… Узнаю только на банкетах, когда тебя награждают.
Она вспоминала, как с другими военными они и в советское время собирались на Пасху… Однажды на такой встрече дважды Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик генерал-лейтенант Павел Андреевич Таран (386 боевых вылетов) сказал:
Я ни разу не сел в самолет, не перекрестившись.
В уставе русских летчиков Царской Армии было: «Бой в воздухе - это бой насмерть», - говорит Слава Александровна. - Маршал Тимошенко был верующим. Они поэтому ничего не боялись. У многих из них были жены поповны. У Чуйкова была жена поповна, он тоже был верующим. У Неделина жена была диаконица… Авиаконструктор Николай Николаевич Поликарпов был сыном священника. Звал священников, они приезжали, освящали ему все самолеты. Однажды был неудачный полет - Николая Николаевича перед этим не предупредили, - и он очень жалел, что не успел освятить тот самолет: «Ну что же я не освятил!»
Тайна русской истории не разгадана.
В ней всё неоднозначно, не очевидно, даже парадоксально - по-русски… В этом наша сила, непредсказуемость для врагов. Так Богу угодно…
В 1917 году, прямо в день вынужденного отречения от престола святого Царя-мученика Николая, в Коломенском неожиданно явилась Державная икона Пречистой с Богомладенцем, где Матерь Божия изображена как Царица на троне, со скипетром и державой. Начались гонения на Церковь, закрывались храмы, Державная икона исчезла. Но теперь мы знаем, что с 1929 по 1988 годы она находилась на Красной площади - в Историческом музее. Чего только ни носили мимо него в это время, чем только его ни «украшали», но главной оставалась невидимая для внешнего взора Небесная Царица Русской земли.
Император Александр I, помазанный на Царство в 1801 году, впервые прочитал Евангелие в 1812 году. А генеральный секретарь ЦК ВКП(б) учился в духовном училище, потом в семинарии, не только прекрасно знал Евангелие, но даже и в советское время цитировал Библию, часто говорил, по воспоминаниям современников, в том числе Главного маршала авиации А.Е. Голованова: «Ну, с Богом», «дай Бог», «помоги, Господь!»
Верховный, надо думать, лучше всех знал, Кто помогал нам побеждать.
Русская история учит нас, что революция - это ложь и горе. Это узаконенное беззаконие, это право на бесправие.
Революция - это грех. Это ропот на Бога, это богоборчество, это служение нечистой силе - недаром все революции на деле оборачиваются кровью.
Революция страшна тем, что дает полную внешнюю свободу человеку, отменяет все правила, законы, обычаи: «именем революции». Человек ведь хочет не только хорошего, он использует свободу не только для добра - хотя именно это громогласно возвещает революция. Нет, человек - грешный, и эту свободу он использует и для греха, для зла, и даже в первую очередь - отвергая Божественный закон. Вот почему от революции в результате всегда больше зла, чем добра, и она наконец захлебывается во зле, и люди гибнут, тонут в море насилия и лжи, в том числе пытающейся оправдать революцию.
Эта ложь, эта кровавая суть революции проявилась отнюдь не в 1937 году. Нет, сразу, с 1917 года, который был отнюдь не справедливее и гуманнее 1937-го. А 1937 год, казни большевиков - это было не «извращение революции», не коварный отход от ее «высоких идеалов», от ее сути -это было, прежде всего, неотвратимое возмездие за «красный террор», начатый двадцать лет назад, ибо, по слову Спасителя, «все взявшие меч мечом погибнут» (Мф. 26, 52).
Для того, чтобы не погибнуть в истории в нынешнее катастрофическое время, русскому народу нужно решительно пересмотреть свое понимание того, «что такое хорошо и что такое плохо» в русской истории ХХ века, и прежде всего отвергнуть «прелести» революции и демократии - и обратиться не к разрушению, а к созиданию. К высокому христианскому идеалу, который только и улучшает жизнь по-настоящему - улучшает людей, к нему стремящихся. К неприемлемости греха во всех его видах. А потому и к настоящим, созидательным, спасительным ценностям самодержавия, праведной государственной власти, основывающейся на служении этим идеалам, с неизбежным ограничением «свобод», ведущих к пороку и разложению общества, с цензурой на грех во всех его проявлениях. К традиционным понятиям нашего народа, который веками воспитывался в монархической православной патриархальной традиции.
Какой будет будущая история России ХХ века, которая будет еще, Бог даст, написана? Хочется надеяться - объективной. Без ретуши и клеветы. Историк не должен быть ни обвинителем, ни адвокатом. Нужно во всем разобраться спокойно, отдать должное всем ее деятелям, не закрывая глаза и на самое черное, но и не умаляя героических усилий каждого. Видеть не столько идеологию, сколько дух, в котором совершались те или иные деяния.
Мы не должны быть ни «сталинистами», ни «антисталинистами» - мы должны быть «правдистами». Нам нужна достоверная картина этого сложнейшего периода русской истории такой, какой она была на самом деле. И не столько личность Сталина нас интересует, сколько суть происходившего как часть Промысла Божия.
Нам нужно, по слову Н.В.Гоголя, не препираться об истине, а углубляться в истину. Он же писал друзьям: «Экзальтации у меня нет. Складываю цифры и сами собой выходят суммы».
Вот и нам нужно «складывать цифры». Не спешить «подбивать итог». Тем более не «подгонять под ответ» факты истории, отбирая те из них, которые нам нравятся, которые подходят под сформировавшиеся у нас, навязанные нам представления, отставляя другие в стороне. Собирать - из самой жизни.
Эта история будет, конечно же, написана с любовью к России. «Нет убедительности в поношениях и там нет истины, где нет любви», - писал А.С. Пушкин в рецензии на «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева.
Русофобия есть тяжкий грех, потому что русский народ - это народ, избранный Богом для хранения и возвещения мiру истинной веры, как показали в ХХ веке лютые гонения на Церковь, на народ Божий, воздвигнутые диаволом на Родине, как показала наша эмиграция, воздвигавшая в это время на всех континентах Земли православные храмы.
Россия - Дом Пресвятой Богородицы. Суть русофобии - богоборчество. Безумная, дьявольская затея, орудие которой - ложь, отец которой, по слову Спасителя нашего, - враг рода человеческого.
На днях Патриарх Московский и всея Руси Кирилл побывал в Польше с официальным четырехдневным визитом, в рамках которого совершил ряд богослужений, встретился с православным духовенством и представителями высших властей страны, а также подписал совместное католико-православное воззвание о примирении народов России и Польши.
И как тут не вспомнить о катастрофе самолета Ту-154 с президентом Польши и другими руководителями этой страны, произошедшей 10 апреля 2010 года, в субботу Светлой седмицы, - это было испытание веры польского народа.
В Светлую субботу пасхальной седмицы, когда мы поем: И ненавидящим нас простим вся Воскресением… - этот самолет направлялся из Польши на русскую землю для того, чтобы русских братьев-славян стыдить и унижать за те «преступления», которые нам приписаны символом лжи в истории человечества - Геббельсом.
Так называемые «документы», якобы изобличающие в этом нашу страну, как теперь установлено, - поддельные. К тому же взаимные упреки за прошлые горькие события в истории их стран народы могут предъявлять друг другу до безконечности, в том числе и к Польше Россия. А могут строить свои отношения на основе заповедей Спасителя о любви даже ко врагам, о неосуждении и прощении.
Будет ли, наконец, это трагическое событие воспринято нашими братьями как знак Свыше - который для верующих людей убедительнее любых «документов»? Как призыв к смирению, к покаянию? Как сигнал для поляков о том, как нужно относиться к Катыньскому расстрелу, к России, к Победе, к своей роли в истории? Или оно будет воспринято без всякой веры в то, что в нашей жизни нет ничего вне Промысла Божия, как учат святые отцы? И даже такое суровое событие не принесет ныне духовной пользы польскому народу?
Да, это решают в конечном итоге не наши человеческие представления, не наше мудрование, не крикливые телеобозреватели - всё это, как Господь сказал, отстоит как небо от земли от мыслей Божиих. Всё это решает только Господь. Он, как известно, правду видит, да не скоро скажет. Бог долго терпит, да больно бьет. На всё воля Божия. Это наизусть знает наш православный народ.
В тот же год, 7 сентября, такой же самолет, Ту-154, который летел из Полярного в Москву и который по-человечески как раз не мог не разбиться, поскольку через три с половиной часа полета на высоте более десяти тысяч метров в самолете отказали системы электроснабжения и навигации, сработала сигнализация аварийного остатка топлива. Но воля Божия была ему приземлиться, и он благополучно приземлился на чудом оказавшейся на его пути взлетно-посадочной полосе. На борту находились 72 пассажира и девять членов экипажа. Пилоты рейса Евгений Новосёлов и Андрей Ламанов провели экстренное снижение, пробили облака и визуально стали искать подходящую площадку для посадки. Они смогли совершить ее в недействующем аэропорту села Ижма. Посадку пришлось производить без приборов и на повышенной скорости, поскольку не удалось выпустить закрылки. Сделать это удалось лишь с третьей попытки. Не работало оборудование, позволяющее маневрировать и снижать скорость, отсутствовала связь с землей. Кроме того, полоса была слишком короткой (1,4 километра), и потому лайнер на скорости 100 километров в час выкатился на землю и проехал еще 180 метров по лесополосе. Но все его пассажиры, включая женщину, ждавшую ребенка, остались целыми и невредимыми.
Специалисты утверждали, что такое в истории авиации еще не удавалось никому.
Супруга штурмана рассказывала:
Я всегда перекрещиваю Сережу перед полетом. В тот раз тоже перекрестила. А еще летом Сергей вез как-то Патриарха нашего Кирилла. И тот в благодарность за полет благословил Сережу и подарил ему иконку.
Сергей был счастлив. Ведь иной раз не осмелишься попросить об этом прямо. А тут Патриарх сам вдруг так захотел. Может быть, это благословение и спасло Сережу?
Так Сам Господь сопоставил в один год два этих события.
В истории двух наших народов есть еще одна важная страница. Об этом рассказала мне С.А. Шапошникова.
Однажды отец Валериан приехал и причастил ее мужа, Игоря Борисовича. Это было большое семейное событие, тот до этого долго не причащался. А после этого причащался регулярно.
Батюшка спросил в тот день:
У вас есть церковный календарь?
Раскрыл, сказал:
Сегодня - Ченстоховская икона Божией Матери.
Слава Александровна говорит:
Так ее же спас Борис Михайлович!
После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Б.М. Шапошников служил в Ченстохове. Неожиданно к ним обратился городской глава:
Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона.
Как потом оказалось, ее хотели увезти в Америку и наняли похитителей.
Б.М. Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в разные стороны в погоню. Борису Михайловичу с его воинами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на ее место.
Батюшка Валериан сказал о Ченстоховской иконе:
Она - покровительница вашей семьи.
Когда генерал Войцех Ярузельский учился в нашей Академии Генерального штаба, он представился однажды Игорю Борисовичу Шапошникову, который был тогда одним из руководителей кафедры стратегии, поклонился и сказал:
Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши.
Имя Бориса Михайловича Шапошникова неотделимо от истории Советских Вооруженных Сил, строительству которых он отдал 27 лет своей жизни. Б.М. Шапошников внес заметный вклад в подготовку большой плеяды опытных советских военачальников, мастеров оперативно-штабной работы и оставил богатое военно-теоретическое наследство. Имя этого военачальника золотыми буквами вписано в историю отечественной армии.
Крупный тактик и стратег, военный мыслитель, он вызывал уважение даже у И.В. Сталина, который всегда обращался к нему по имени и отчеству и никогда не позволял себе называть его на «ты».
Полковник Генерального штаба российской армии, Б.М. Шапошников в мае 1918 года добровольно встал в ряды молодой Красной Армии. В письме, в котором содержалась его просьба о желании служить новой России, он писал: «…Как бывший полковник Генерального штаба, я живо интересуюсь вопросом о создании новой армии и, как специалист, желал бы принести посильную помощь в этом серьезном деле…»
Борис Михайлович Шапошников родился 2 октября 1882 г. в разночинной интеллигентной семье в г. Златоусте.
Глава семьи Михаил Петрович служил по частному найму, его жена Пелагея Кузьминична работала учительницей.
В 1900 году семья Шапошниковых переезжает в Белебей. Михаила Петровича назначают заведующим винным складом. В этом же году Борис из-за болезни пропускает экзамены в Московское пехотное училище и, чтобы быть полезным семье и накопить что-то к самостоятельной жизни, поступает работать учетчиком на винный склад. Трудился он здесь девять месяцев.
На следующий год он поступил в военное училище. Это событие стало началом военной карьеры Б.М. Шапошникова. В 1903 году он уже служил в Туркестане.
Борис Михайлович чувствовал незаконченность образования, поэтому в 1907-1910 годах он учился в академии Генерального штаба. Дальше пошла служба в царской армии, более трех лет он провел на полях сражения Первой мировой войны.
В 1918 году был образован Реввоенсовет республики. Б. М. Шапошников возглавил в нем военно-оперативное управление. Служил, как и подобает офицеру, честно, с полной отдачей, за что был награжден орденом Красного Знамени. Военные знания, оперативность в работе Б.М. Шапошникова уже тогда были замечены и оценены: в течение четырех лет он служил помощником начштаба РККА.
В годы гражданской войны Борис Михайлович не только сложился в крупного оперативного штабного работника, но и показал себя талантливым военным теоретиком и публицистом. Им были написаны интересные работы о боевой подготовке войск, о действиях стратегической конницы, обзоры боевых действий в компаниях 1919-1920 гг.
В первые годы после гражданской войны он много занимался обобщением и осмысливанием ее боевого опыта. Из-под его пера вышли крупные научные исследования, такие как «Конница (кавалерийские очерки)», «На Висле».
В последующие годы Борис Михайлович командует Ленинградским и Московским военными округами, с 1928 по 1931 год возглавлял Генеральный штаб РККА, сменив на этом посту М.Н. Тухачевского.
У профессионального военного всегда есть место в строю. А еще его послужной список определяют приказы. В 1932-1935 годах Б.М. Шапошников – начальник, военный комиссар Военной академии имени М. В. Фрунзе, в 1935-1937 годах – вновь командующий Ленинградским военным округом. В 1937 году он поднимается на одну из вершин армии – назначается начальником Генштаба Красной Армии и пребывает на этом посту до 1940 года. За год до начала Великой Отечественной войны Б.М. Шапошникову было присвоено звание Маршала Советского Союза, и он был назначен заместителем наркома обороны. На этом посту ему было поручено ведать оборонительным строительством, которое в связи с изменением наших государственных границ приобрело тогда особую значимость. Еще будучи начальником Генерального штаба, Шапошников предлагал держать основные силы наших западных пограничных округов возле старых государственных границ, а во вновь освобожденные области Западной Белоруссии, Западной Украины и в Прибалтику выдвинуть лишь те части прикрытия, которые обеспечили бы развертывание главных сил в случае нападения на СССР. Как отмечал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов, мнение опытного военачальника не было принято, и многие соединения выдвинули почти к самой границе, включая находившиеся в стадии формирования. Это привело в июне 1941 г. к тому, что войска наших западных округов не смогли выполнить полностью возлагавшуюся на них задачу.
Вероломное нападение фашистской Германии на СССР не позволило завершить большую и сложную работу по техническому оснащению и реорганизации наших Вооруженных Сил. Возведение оборонительных рубежей на новых государственных границах тоже не было закончено. Основную причину неудач наших войск в тот период Шапошников видел в разобщенности их действий, слабом обеспечении флангов и стыков, плохой организации противотанковой и противовоздушной обороны. И он напряженно работает над ликвидацией этих недостатков.
В сложившейся обстановке первых месяцев войны Борис Михайлович сделал очень многое для армии и страны. При его прямом участии были разработаны план проведения Смоленского сражения, контрнаступления под Москвой и общего наступления зимой 1942 года.
Трудно переоценить значение оперативных и организационных мероприятий, проведенных Генеральным штабом под руководством Шапошникова в начальный период войны. Его распоряжения, разработанные им на основе данных об успешности самого первого залпа реактивной артиллерии возле Орши, директивы о формировании гвардейских минометных частей и направлении их на фронт, об обеспечении флангов и стыков армии и фронтов, о создании высокоманевренных противотанковых соединений, об усилении и укреплении ПВО, о недочетах при ведении наступательных боев и путях их устранения, о введении в штаты стрелковых полков рот автоматчиков, об улучшении управления войсками, об усилении разведки, о преобразовании тяжелой бомбардировочной авиации в Авиацию дальнего действия, о формировании саперных армий имели непреходящее значение. Большая проницательность Б.М. Шапошникова, его умение по отдельным отрывочным и часто противоречивым сведениям представить ход боевых действий, дать правильную оценку сложившейся стратегической обстановке и наметить перспективы ее развития сыграли важную роль в преодолении неимоверных трудностей начального периода войны. Так, даже недруги нашей державы отмечали, что Маршал Шапошников еще задолго до Сталинградского сражения предвидел его роковой исход для немецко-фашистской армии.
Борис Михайлович работал настолько много и плотно, что однажды после очередного доклада И.В. Сталину получил от последнего серьезное замечание: «Начальнику Генштаба нужно работать четыре часа. Остальное время Вы должны лежать на диване и думать о будущем». Цитата из книги «Ученый и воин», написанная Маршалом Советского Союза М.В. Захаровым, работавшим в Генеральном штабе под началом Шапошникова.
В ней он пишет: «В период Великой Отечественной войны Маршал Шапошников внес неоценимый вклад в дело разгрома фашистских захватчиков. В эти тяжелые дни нашей Родины с особой силой проявились полководческий талант Бориса Михайловича, его непреклонная воля к победе и безмерная вера в правоту нашего дела».
Огромное напряжение сил, сложная работа почти без отдыха не прошли бесследно для здоровья Шапошникова: оно резко ухудшилось, и вскоре вследствие тяжелого заболевания Шапошникову разрешили работать не более 4 часов в сутки, а в июне 1942 года из-за болезни он вынужден был оставить пост начальника Генерального штаба. Верховный Главнокомандующий дал указание сменившему его на высоком посту А.М. Василевскому «не беспокоить, не утруждать Шапошникова, а обращаться к нему за советом лишь в исключительных случаях» и каждый раз с особого разрешения. Тем не менее, Шапошников, человек с высоким чувством ответственности, продолжал неустанно трудиться, внося свою лепту в общее дело разгрома немецко-фашистских захватчиков.
Ни в одной книге воспоминаний (а их после войны вышло великое множество) наших военачальников нет о Борисе Михайловиче ни одного негативного мнения.
Каждый, кто знал Б.М. Шапошникова, помнит его как человека большой культуры. Он всегда отличался своим умением подойти к человеку, был исключительно тактичен, никогда не унижал достоинства подчиненных. С Шапошниковым было приятно совместно трудиться. То был начальник, который никогда не уклонялся от работы, никогда не пытался свалить какую-то вину на подчиненных. Неизменно вежливый и внимательный, он вместе с тем оставался исключительно требовательным к себе и к другим, особенно когда шла речь о точности и своевременности выполнения задания.
К примеру такой случай. Во второй половине 1942 г. Борису Михайловичу было поручено руководство разработкой новых боевых уставов и проекта Полевого устава. С целью обобщения боевого опыта, который следовало положить в основу уставов, с фронтов были вызваны несколько командиров батальонов, полков и дивизий. По мере их прибытия Б.М. Шапошников обстоятельно беседовал с ними. Среди других к нему в кабинет должен был войти один из командиров батальонов. Краснея от волнения, он нервно одергивал гимнастерку, не зная, что ожидает его у «высокого начальника». И вдруг комбат, войдя в комнату, увидел, как худощавый, сравнительно высокого роста, гладко причесанный на пробор, с бледноватым лицом, высокий начальник, встав с кресла и выйдя из-за стола, идет навстречу посетителю, затем, вытянувшись, выслушивает его рапорт, с улыбкой жмет его руку и просит «сделать милость, присаживаться». Расспрашивая его о семье, быте и службе, Борис Михайлович спокойно ожидал, пока комбат не пришел в себя. И уж тогда приступил к делу. Так было с каждым посетителем, какое бы служебное положение он ни занимал.
«Голубчик, - говорил он, обращаясь к собеседнику и рассматривая его рабочую карту, на которой порою путано и небрежно была нанесена боевая обстановка, - по вашей карте не только ничего не разберешь, но и себя самого можно ввести в заблуждение. Работа с картой требует большого внимания. Нужно наносить обстановку так, чтобы она была, во-первых, понятна и, во-вторых, соответствовала бы действительному положению вещей». И тут же показывал, как следует это делать. Обладая большим и разносторонним опытом штабной службы, Шапошников хорошо знал, к чему приводит небрежное нанесение обстановки на карту, несвоевременное отражение происходящих изменений, употребление произвольных условных знаков, и всегда строго журил за это. Настойчиво борясь за четкость и высокую дисциплину в работе штабов, Борис Михайлович постоянно требовал точности и аккуратности. Большое значение придавал он «культуре документа» и, если находил ошибки, терпеливо объяснял исполнителю возможные последствия неточности и как следует ее избегать.
Одной из характерных черт стиля работы Шапошникова было редкое умение вникать в детали дела. Обладая хорошей памятью, он за короткое время узнавал каждого исполнителя и любил заслушивать личные доклады тех людей, кто готовил документы и знал мелочи дела. А чтобы не нарушать служебной субординации, он обычно заслушивал такой доклад непосредственного исполнителя в присутствии его прямого начальника и тут же давал необходимые указания. Его замечания никогда не вызывали какой-либо обиды или раздражения у подчиненного. И в тоже время он был особенно требователен к малейшим упущениям, которые не ускользали от его внимания. Часто давал он добрые советы, и они оказывались исключительно полезными в практической работе штабных командиров. Работа под его руководством была для всех большой и полезной школой.
В последние годы жизни Борис Михайлович возглавлял Высшую военную академию. Не одну сотню высококвалифицированных генштабистов и военачальников высших званий получили фронты из этой академии.
Борис Михайлович любил жизнь и хотел жить, чтобы трудиться. Без работы для Родины он не мыслил своего существования. Буквально за несколько часов до смерти, почувствовав временное улучшение, он строил планы дальнейшего развертывания работы по обобщению опыта Великой Отечественной войны и внедрению его в подготовку войск.
Умер Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников 26 марта 1945 года. Нетрудно подсчитать, сколько дней оставалось до Победы, которую он не увидел, но знал, что она вот-вот настанет. 
В городском историческом музее города Белебея оформлена экспозиция, посвященная Борису Михайловичу. Обращают на себя внимание личные вещи крупнейшего военачальника XX века: циркуль, лупа, авторучка, многофункциональный перочинный нож, мундштук, зажигалка. Вызывают интерес фотографии, запечатлевшие эпизоды его работы в Генштабе, встречи с видными государственными, военными и партийными деятелями страны.
Есть в экспозиции и уникальный снимок, на котором отец Б.М. Шапошникова Михаил Петрович и мама Пелагея Кузьминична изображены в кругу учителей и врачей города и отдельных служащих винного склада. Эти бесценные с точки зрения истории экспонаты передал в музей сын маршала генерал-лейтенант Игорь Борисович Шапошников, отдавший военной профессии 35 лет жизни. В послевоенные годы он служил заместителем начальника одной из кафедр Академии Генерального штаба. Той самой, которую окончил его отец и был ее начальником.
Две киноленты с записью речей Б.М. Шапошникова (на параде войск Ленинградского военного округа в 1936 году и с текстом присяги) сохранили для потомков «живой» образ маршала. Обе пленки хранятся в Центральном госархиве страны. Там же находятся его награды, личное оружие, предметы обмундирования.
Б.М. Шапошников был награжден тремя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды.
Имя Б.М. Шапошникова присвоено Высшим стрелково-тактическим курсам «Выстрел», кораблям Военно-Морского флота, улицам многих городов. Похоронен он на Красной площади, у Кремлевской стены.
Литература:
Шапошников Б.М. «Воспоминания. Военно-научные труды». Это мемуарные записки выдающегося советского военачальника, охватывающие его детские и юношеские годы, военную службу с 1901года до завершения маневренных операций первой мировой войны. В книге есть интересные раздумья Бориса Михайловича Шапошникова по актуальным вопросам военной истории, теории и практики.
Шапошников Б.М. «Варшавская операция». Это конспект. В приложении имеются карты и таблицы.
В книге Маршала Советского Союза И.Х. Баграмяна «Великого народа сыновья» одна из самых больших глав посвящена Шапошникову. В этой книге автор рассказывает о своих встречах, совместной службе, учебе, участии в Великой Отечественной войне с известными советскими полководцами и военачальниками.
В книге полковника в отставке кандидата военных наук Я. Горелика «Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников» автор продолжает работы по сбору материалов, характеризующих Шапошникова как крупного теоретика и видного военного деятеля Советского государства.
Я. Гореликом написаны 4 статьи о Б.М.Шапошникове в таких известных журналах, как Военно-исторический журнал (1965г.), Вопросы истории (1972г.), Военный вестник (1972г.), Военная мысль (1989г.). Почти все эти статьи посвящены работе Шапошникова «Мозг армии». Это трехтомный труд, вышедший в свет в 1927-1929 гг. В нем дается четкое представление о том, чем должен быть генеральный штаб в условиях нашего времени, каково его место в военной системе, как должна организовываться его работа.
Книга « Полководцы и военачальники Великой Отечественной» содержит много иллюстраций с изображением семьи Бориса Михайловича (с женой Марией Александровной и сыном Игорем). 
Книга «Шапошников и его военно-теоретическое наследие» содержит материалы военно-научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Шапошникова. В книгу включены воспоминания о Шапошникове Маршалов Советского Союза А.Василевского и М. Захарова.
-Гареев М.А. «Полководцы Победы и их военное наследие».
Книга посвящена военному искусству полководцев, завершивших Великую Отечественную и в целом Вторую мировую войну. Автор ставил своей целью выявить характерные особенности полководческого почерка выдающихся военачальников, внесших наибольший вклад в достижение победы. В итоге, получился живой, увлекательный рассказ, раскрывающий некоторые новые, до этого недостаточно освещенные в исторической литературе оттенки личности и полководческого искусства известных военачальников.
Рубцов Ю.В. «Жезлы на эполетах и гербы на погонах».
Книга представляет собой жизнеописание российских генерал-фельдмаршалов и маршалов Советского Союза. В ней впервые приводится полный, уточненный по историческим документам и исследованиям список генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов Российской империи.
-«Маршалы а адмиралы». Авт.-сост. Т.Г. Шубина. – (Энциклопедия военного искусства).
Книга рассказывает о возглавлявших армии и флоты различных государств военачальниках, чьи имена овеяны мужеством и славой, окутаны ореолом таинственности, о людях, от которых зависело многое: исход военных операций и сражений на море, развитие военно-промышленного комплекса и расстановка сил на мировой арене. Их судьбы во многом противоречивы и трагичны…
-«Полководцы». Сборник, посвященный 50-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Обзор подготовила библиотекарь абонемента Черепнина Л.И.
В преддверии 9 Мая мы вспоминаем единственного из маршалов Великой Отечественной, которому не суждено было дожить до Победы. Борис Шапошников скончался от тяжелой болезни 26 марта 1945 года, за 44 дня до окончания войны. О его вере и молитвах «Православной Москве» рассказывает невестка маршала Слава Шапошникова.
Генеральская Пасха
– Даже в советские годы в нашей семье всегда отмечали Пасху. Я приглашала в дом товарищей мужа по Генштабу, и мы всегда восклицали «Христос Воскресе!». Однажды после такого возгласа из-за стола встал дважды герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации Павел Таран. Этот знаменитый лётчик-бомбардировщик Дальней авиации совершил 386 боевых вылетов. В тот светлый праздник он признался, что во время Великой Отечественной войны ни разу не сел в самолет, не перекрестившись. Так что сколько ни страшили нас НКВД, мы все равно не стали шарахаться от церквей, не перестали осенять себя крестным знамением, продолжали отмечать Пасху и приветствовали друг друга «Христос Воскресе!» И, слава Богу, дожили до того времени, когда можно в храм открыто ходить! – немного волнуясь, говорит Слава Александровна.
Будущая невестка маршала с младенчества воспитывалась в вере. В страшные годы репрессий ее семье пришлось несладко. Отец Славы Александровны был арестован и погиб в камере после допроса. Затем в НКВД вызывали ее мать.
– Я могла остаться сиротой и воспитываться в детском доме, – рассказывает собеседница. – Советскую власть за то, что погубили моего замечательного папу, возненавидела. Поэтому, когда в 23-летнем возрасте познакомилась с сыном Бориса Михайловича Игорем, в сердцах произнесла: «Вы тут маршалами делались, а мой отец погиб в камере после допроса».
Как молился маршал
Девушка, которую сватали за сына маршала, была решительно настроена против брака. Ответ своего будущего мужа Слава Александровна запомнила на всю жизнь. Игорь Шапошников ответил: «Я и мой отец служили не им, а Родине».
– Конечно, – соглашается сейчас Слава Александровна, – это не Родина отняла у меня отца, а советская власть. Но различать эту тонкую грань способны только люди с прочными историческими корнями. Борис Михайлович Шапошников был именно таким человеком. А еще он был глубоко верующим.
Борис Шапошников на встрече со Сталиным. Фото из семейного архива
Однажды уже много лет после смерти маршала Шапошникова я совершенно случайно стала свидетельницей удивительного явления. Я ждала своего супруга к завтраку, а он задерживался у себя в кабинете. Я пошла посмотреть, что он там делает. Вхожу в комнату и вижу, что муж обращен к иконам и произносит молитву: «Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!». Эти слова меня очень удивили. Я обычно говорю: «Спаси Господи меня, моего мужа, мою маму». Оказалось, эти слова Игорь Борисович узнал от своего отца. Так Борис Михайлович Шапошников молился каждый день. С земным поклоном.
Как Жуков Софию Киевскую открыл
На войне он носил ладанку. В кожаном мешочке у свекра всегда был почерневший от времени нательный казацкий серебряный крест. Там же хранились несколько образков – Божией Матери и еще два – святителя Николая. Также была от руки написанная материнская молитва «Живый в помощи Вышняго…». У Бориса Михайловича сильно болели легкие. Он все время снимал китель и часто менял рубашки, перекалывая от одной к другой свою ладанку. Адъютанты, среди которых было много доносчиков, известили об этом руководство. Было приказано тайно выяснить, что хранится в кожаном мешочке Шапошникова. После обыска ничего не подозревающего маршала вызвал к себе Сталин и сказал: «Ну что, Борис Михайлович, будем молиться о Родине?» При этом Шапошников был один из немногих руководителей страны и армии, к которому Сталин обращался не «товарищ Шапошников», как к остальным, а по имени отчеству. Думаю, он был уважаем за то, что свою веру в Бога не скрывал.
Среди маршалов было множество верующих людей. Когда в 1943 году наши войска освободили Киев, четырежды Герой Советского Союза маршал Георгий Жуков открыл тщательно охранявшийся немцами и не пострадавший Софийский собор. После того как врага вытеснили из города, Жуков призвал всех киевских священников собраться и отслужить благодарственный молебен. Все богослужение Георгий Константинович простоял на коленях. Видимо, он как никто другой понимал, что только военными силами мы бы не справились. Об этой истории я узнала совершенно случайно в 1972 году. Я по личным делам поехала в Киев и ходила там по храмам. Во время богослужения священник сказал: «А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия». В конце службы я подошла к батюшке поцеловать крест и спросила, о каком военачальнике Георгии мы молились. Он-то мне и поведал эту историю о службе в Софии Киевской в 1943 году. Многие маршалы не боялись и не скрывали свою веру. У некоторых из них в женах были дочери священников. Например, у дважды Героя Советского Союза маршала Василия Чуйкова, а также у главного маршала артиллерии, героя Советского Союза Митрофана Неделина.
Невестка знаменитого маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, супруга его сына генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, Слава Александровна Шапошникова (в крещении Фотиния) однажды спросила маршала А.М.Василевского, ученика и преемника Бориса Михайловича на посту начальника Генерального штаба нашей армии: «А почему Сталин его одного называл по имени-отчеству?» - «Потому что он его уважал, - ответил Александр Михайлович. - Потому что тот не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал».
- Откуда знал? - спрашиваю ее.
- Ему доложили.
- А они как узнали?
- Я у маршала Василевского спрашивала, как они узнали. Он говорит: «Да у него были плохие легкие, ему было жарко, он снимал китель, менял рубашки, и адъютанты, наверно, заметили, донесли...»
В этой ладанке, которую он носил всю жизнь, были: казацкий нательный крест, серебряный, черный, довольно большой, благословение дедушки; три старинных иконки: Божией Матери в рост, может быть «Всех скорбящих радость», из красного камня, и две святителя Николая: финифтевая (которую и сейчас носит Слава Александровна) и деревянная; и 90-й псалом Живый в помощи вышняго...
В партию Шапошникова принял съезд, он сам не подавал заявление.
Однажды после того, как Борис Михайлович сделал очередной доклад, Сталин спросил его при всех:
Ну что, Борис Михайлович, будем молиться за Родину?
И после этого о ладанке никто не говорил.
Верховный Главнокомандующий, возможно, одной этой репликой убил сразу четырех зайцев (он, как известно, это умел).
1. Сделал маршалу мягкое замечание (в РККА носить ладанку с крестиком и иконами не полагалось - тем более, так, чтобы об этом стало известно).
2. Легализовал его веру в глазах подчиненных.
3. Поддержал его в вере и молитве.
4. Призвал молиться за Родину тех, кто был на это способен.
- Борис Михайлович еще до войны был начальником Генштаба, - рассказывает Слава Александровна. - Потом был перерыв, во время финской войны... Перед этим он сказал Сталину: «Война будет серьезная. Это надолго. Я с Маннергеймом служил, это гений обороны». А другие командующие говорили, что это будет быстро, чуть ли не неделя. Сталин сказал: «Серьезная? Борис Михайлович, если вы так считаете, вам нужно отдохнуть. Поезжайте в Кисловодск». И без него шла война. Он, конечно, не просто отдыхал там, он переживал всё это...
Отец Бориса Михайловича был из донских казаков. А его мать, урожденная графиня Ледомская, - из высланных за Урал после восстания поляков.
Он сидел лишь однажды под домашним арестом. И вышел чудом. Его ум спас его, Господь вразумил. Его вызвали на Политбюро, и Сталин сказал ему, показывая на некую личность: «Вот этому человеку вы в своем кабинете вынули из сейфа и передали секретные документы». - Борис Михайлович, обратясь к личности, сказал: «Голубчик, опишите мой кабинет, скажите, где стоит мой сейф». А тот молчит. Сталин говорит этой личности: «Вон!» Так кончился домашний арест Бориса Михайловича, который, как говорила Мария Александровна, на него очень подействовал. В это время он сжег свои воспоминания, которые относились к советскому времени.
Нательный крест, - говорит Слава Александровна, - всегда носил и маршал Семен Михайлович Буденный. Проезжая мимо храма, останавливал машину, крестился с поклоном.
Б.М.Шапошников. 1931 г.
Отец Славы Александровны Александр Сергеевич Славатинский писал стихи, дружил с В.В.Маяковским. После кончины Маяковского он сам начал расследование, сразу написал: «убийство». Он говорил: «Левша никогда не стреляется в сердце». Его тут же отставили от этого дела.
7 ноября 1932 года на праздничном обеде во главе стола, поставленного буквой «п», сидели Сталин с женой, члены Политбюро. Слева от них, углом - летчики, справа - чекисты. Среди чекистов были родители С.А.Шапошниковой (она об этом рассказала со слов матери) Александр Сергеевич Славатинский и Гали Леонидовна - они сидели довольно близко от центра стола, вторая или третья пара. После всех обычных тостов Надежда Сергеевна Аллилуева взяла столовый прибор, постучала по бокалу, призывая к тишине, и сказала:
- А я хочу выпить за обманутый русский народ.
На следующий день, когда Гали Леонидовна услышала о ее самоубийстве, она воскликнула:
- Не может быть! Ее убили.
Это был первый тост за русский народ в судьбе Сталина?..
Через полгода, 2 мая 1933 г., на прие-ме в Крем-ле в честь уча-ст-ни-ков пер-во-май-ско-го па-ра-да он сказал:
«Ос-тав-ляя в сто-ро-не во-про-сы рав-но-пра-вия и са-мо-оп-ре-де-ле-ния, рус-ские - это ос-нов-ная на-цио-наль-ность мiра... Рус-ская на-ция - это та-лант-ли-вей-шая на-ция в мiре...»
В день победного окончания Сталинградской битвы, 2 фев-ра-ля 1943 года, в тосте на прие-ме в Крем-ле мон-голь-ской де-ле-га-ции Сталин произнес:
«Все со-вет-ские на-ро-ды рав-но-прав-ны, но сре-ди рав-но-прав-ных бы-ва-ют пер-вые. Рус-ский на-род яв-ля-ет-ся пер-вым сре-ди рав-ных. Нет ни еди-но-го на-ро-да, ко-то-рый вы-нес бы столь-ко тя-гот в этой вой-не, как рус-ский на-род».
И, наконец, на приеме для командиров Красной Армии 24 мая 1945 года прозвучал его знаменитый тост за русский народ.
Славе Александровне рассказал про это знакомый отца, бывший полковник госбезопасности.
Когда в 1937 году Г.Г.Ягоду арестовали и доставили на Лубянку, во внутреннюю тюрьму НКВД, многолетний глава этого ведомства сказал:
А Бог-то - есть. Иначе бы я здесь не оказался.
- Сталин спас моего отца... - говорит Слава Александровна. - Однажды он решил посмотреть, как идет строительство канала Москва-Волга, и неожиданно приехал на стройку. С ним был, видимо, Ежов. Встречать их должен был мой отец, а его не оказалось на месте. Сталину говорят:
- Да он напился, не проспался еще.
- Когда проспится, - сказал Сталин, - доложите, что я хочу его видеть.
И отправил его в Саратов помощником начальника областного управления НКВД.
Славу Александровну воспитывала простая верующая нянька Прасковья Ивановна. Эта безстрашная мудрая женщина в те самые годы открыла ей, дочери одного из высших чинов НКВД, звание которого соответствовало генеральскому, что на свете есть Бог, что Он самый главный.
Главнее папы?
Да, главнее всех пап.
Слава училась в московской школе вместе с детьми советской элиты, которые кичились положением своих отцов, и она им тоже открыла эту тайну.
Няня научила ее молиться и поститься. Она говорила:
В пост скоромное едят только бары и собаки.
Когда Славе было девять лет, няня ее
предупредила:
- Мальчишки будут хотеть от
тебя одного. Будут стараться с тобой целоваться, лезть тебе под юбку. Но ты им
ничего такого не позволяй. Иначе они будут потом о тебе друг другу
рассказывать, и ты будешь для всех посмешищем. И никто тебя потом в жены не
возьмет - какой-нибудь только последний нищий и пьяница. А если будешь
целомудренной, то выбирать будешь ты, а они будут бегать за тобой толпой. И
выйдешь за богатого.
Она послушала этого совета. И вышла замуж за молодого богатого генерала.
С.А.Шапошникова сидит на диване, перед ней - маленький круглый столик.
Вот на этом столике, - говорит она, - лежала Библия Бориса Михайловича. Борис Михайлович рассказывал, что они всегда молились: в юнкерском училище, в Академии Генерального штаба... Игорь Борисович был очень верующим. Он читал эту Библию каждый день.
Сам Борис Михайлович Шапошников
во время Великой Отечественной войны каждый день молился с земным поклоном:
- Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!
Она об этом узнала случайно от мужа. Обычно по утрам он уходил в свой кабинет, а она готовила завтрак. Однажды пошла позвать его, подходит, видит - он стоит лицом к иконам и молится этими словами. Перекрестился, поклонился.
Я увидела, что он был весь в молитве... - вспоминает Слава Александровна. - Мне не дано так молиться за Россию...
Она удивилась: обычно молятся о родных, о близких... Спросила:
Игорь, откуда у тебя такие слова?
Он повернулся к ней и спокойно ответил:
Так молился мой отец.
О том, что Борис Михайлович молился с земным поклоном, я слышал от отца Валериана Кречетова, который исповедовал и причащал Игоря Борисовича.
Недавно мы опять вспоминали Игоря Борисовича, и батюшка сказал:
Он был умница!
В свое время Игорь Борисович предложил нашему руководству идею системы противоракетной обороны с элементами космического базирования, которая потом у американцев стала называться СОИ - стратегическая оборонная инициатива.
Для работы над ПРО он ушел из Генерального штаба с высокой должности, - рассказывает Слава Александровна, - подал рапорт маршалу М.В.Захарову. Тот его не отпускал. Но Игорь Борисович сказал: «Матвей Васильевич, у меня есть идея, я хочу высказаться». И стал заниматься этими исследованиями.
Он работал днем и ночью один в кабинете, треть которого занимала японская вычислительная машина. Ему не давали полностью материалы, считали, что это работа безперспективная, что это неосуществимо, потому что слишком дорого. Пока, наконец, в 1983 году американцы не объявили про СОИ.
Однажды во время той работы Игорь Борисович заметил стоявший неподалеку какой-то «Фольксваген» с темными окнами, доложил об этом особистам. Те сказали ему, что американцы у него всё считывают. Приняли меры: приехали две наши машины, окружили ту с двух сторон и всю информацию в ней сожгли.
Он не считал, что американцы обязательно выкрали его идею. Он говорил: «Разум развивается параллельно».
Действительно, мы знаем из истории открытий немало таких примеров. Может, Господь, одаривая своими идеями ученых и изобретателей, делает это так, чтобы они не зазнавались?
Его вызвали тогда в ЦК партии и сказали: «Игорь Борисович, придумайте что-нибудь еще». Он ответил: «Такая идея приходит раз в жизни. Придумать я ничего не могу. Я могу усовершенствовать то, что есть».
Не из принципа, конечно, он горячо любил Родину («Я служу Родине, а не им», - говорил).
Тогда ему дали институт.
Слава Александровна говорила мужу:
Я живу с тобой, как американский шпион: ничего не знаю, чем ты занимаешься... Узнаю только на банкетах, когда тебя награждают.
Одно время она увлекалась йогой. Как-то он входит - она стоит на голове, пытается сделать какое-то упражнение. Он посмотрел и сказал только:
Что, ты предала своего Бога?
Она всё поняла.
Вместе с другими военными они и в советское время собирались на Пасху... Однажды на такой встрече дважды Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик генерал-лейтенант Павел Андреевич Таран (386 боевых вылетов) сказал:
Я ни разу не сел в самолет, не перекрестившись.
В уставе русских летчиков Царской Армии было: «Бой в воздухе - это бой насмерть», - говорит Слава Александровна. - Маршал Тимошенко был верующим. Они поэтому ничего не боялись. У многих из них были жены поповны. У Чуйкова была жена поповна, он тоже был верующим. У Неделина жена была диаконица... Авиаконструктор Н.Н.Поликарпов был сыном священника. Звал священников, они приезжали, освящали ему самолеты. Однажды самолет разбился - Николая Николаевича об этом полёте не предупредили, и он очень горевал: «Ну что же я не освятил!»
Генералиссимус Советского Союза И. В. Сталин.
Фото Н. С. Власика.
Маршал А.М.Василевский (1895-1977гг.) до революции закончил духовную семинарию. В 1919 году был призван в Красную Армию. Его отец, протоиерей Михаил, служил под Кинешмой. В 30-е годы батюшка был выслан на север.
В воспоминаниях маршала Василевского рассказывается:
«Зимой 1940 года после одного довольно затянувшегося заседания Политбюро ЦК ВКП(б) И.В.Сталин пригласил всех его участников отобедать у него на квартире, находившейся этажом ниже его кабинета в Кремле... Один из очередных тостов И.В.Сталин предложил за мое здоровье, и вслед за этим он задал мне неожиданный вопрос: почему по окончании семинарии я «не пошел в попы»? Я, несколько смутившись, ответил, что ни я, ни отец не имели такого желания, что ни один из его четырех сыновей не стал священником. На что Сталин, улыбаясь в усы, заметил:
Так, так. Вы не имели такого желания. Понятно. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем до сих пор.»
Один из многолетних руководителей СССР, Анастас Иванович Микоян (1895-1978гг.), как и Сталин, закончил духовную семинарию в Тифлисе, перед революцией начинал учебу в духовной академии в Эчмиадзине.
Василевский вспоминал:
«Беседа на этом не закончилась.
Скажите, пожалуйста, - продолжал он, - почему вы, да и ваши братья, совершенно не помогаете материально отцу? Насколько мне известно, один ваш брат - врач, другой - агроном, третий - командир, летчик и обеспеченный человек. Я думаю, что все вы могли бы помогать родителям, тогда бы старик не сейчас, а давным-давно бросил бы свою церковь. Она была нужна ему, чтобы как-то существовать.
Сталин сказал, чтобы я немедленно установил с родителями связь, оказывал бы им систематическую материальную помощь и сообщил бы об этом разрешении в парторганизацию Генштаба».
«- А вы, между прочим, долго со мной не расплатитесь! - Он подошел к сейфу и достал пачку квитанций почтовых переводов.
Оказывается, Сталин регулярно посылал деньги отцу Василевского, а старик думал, что это от сына.
Я не знал, что и сказать, - признался Василевский.» (Сталин и Церковь. Сост. П.Победоносцев. М., 2012, с.11).
Слава Александровна Шапошникова приводила со слов Василевского еще и такие слова Сталина о его отце:
Он служит до сих пор, а ему под восемьдесят. А вы знаете, как трудно старику стоять на ногах всю службу?
«Надо сказать, - читаем в воспоминаниях Василевского, - что через несколько лет Сталин почему-то вновь вспомнил о моих стариках, спросив, где и как они живут. Я ответил, что мать умерла, а 80-летний отец живет в Кинешме у старшей дочери, бывшей учительницы, потерявшей во время Великой Отечественной войны мужа и сына.
А почему бы вам не взять отца, а может быть и сестру к себе? Наверное, им здесь было бы не хуже, - посоветовал Сталин.» (А.М.Василевский. Дело всей жизни. Кн. I. М., 1988. С. 104-105).
Как рассказывала Слава Александровна, Сталин дал тогда свой вагон, и отец Михаил с почетом прибыл в сталинском вагоне.
А.М.Василевский говорил ей, что его отец молился за Сталина до последнего момента своей жизни.
Когда Александр Михайлович скончался, его сын попросил Славу Александровну организовать заочное отпевание, и воина Александра отпел протоиерей Василий Жеребцов в церкви на Пятницком кладбище в Москве.
Маршал СССР А. М. Василевский с отцом.
Мария Александровна Шапошникова (она говорила про власть «они») рассказывала, что в начале войны Сталин спросил ее мужа:
Борис Михайлович, вы умный человек, скажите, почему мы отступаем?
Шапошников ответил:
Потому что весь комсостав, оставшийся в живых, сидит.
Мы сидели с Борисом Михайловичем, - рассказывала Мария Александровна, - и всю ночь вспоминали заключенных командиров. Этот список Борис Михайлович подал Сталину.
Но освобождать командиров стали еще до войны. Одним из первых к ним в особняк на улицу Воровского (ныне - Поварская) с выбитыми зубами, с вывернутыми руками пришел К.К.Рокоссовский.
И Рокоссовский, и Жуков тоже были верующими.
Году в 1972-м С.А.Шапошникова ездила в Киев. В одном из храмов после литургии старенький священник сказал:
- А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия.
- Какого военачальника Георгия? - спросила она.
- Жукова, - ответил он.
- Почему?
И батюшка рассказал ей, как в 1943 году, когда был освобожден Киев, Георгий Константинович велел открыть Софийский собор, собрать священников, которые были в городе, и отслужить благодарственный молебен. И весь этот молебен простоял на коленях.
Жуков, видимо, как никто другой знал, что чисто военными силами мы бы не победили.
Маршал СССР Б.М.Шапошников.
Борис Михайлович Шапошников не дожил полтора месяца до Победы. Есть кадры кинохроники в документальном фильме о легендарном маршале, запечатлевшие его похороны на Красной площади. Сталин первым несет носилки с урной. Слава Александровна помнит, что нес их при этом и Игорь Борисович, с которым Сталин тогда познакомился. В этих кадрах во время прощания на глазах у Верховного - слезы.
Игорь Борисович учился в той самой Академии Генерального штаба, начальником которой во время войны был его отец - вместе с Василием Иосифовичем Сталиным.
Василий там ни с кем не общался, только с Игорем Борисовичем, на занятиях всегда садился к нему. Игорю, в отличие от других, ничего от него не надо было, - вспоминала С.А.Шапошникова. - Игорь Борисович о Василии хорошо отзывался, как о приятном в общении человеке, совершенно не зазнавшемся. Василий был очень хорошим летчиком, смелым, летал как ас, всегда страховал молодых летчиков, летчики его очень любили. Начальство приказывало его беречь, а он сам, если слышал по рации, что в воздухе кому-то грозит опасность, всё бросал и летел на помощь, рисковал. Когда Сталин умер, Василий пришел и сказал Игорю: «Отца убили». И больше он не появился в Академии.
Слава Александровна рассказывала, как однажды отец Валериан приехал и причастил ее мужа. Это было большое семейное событие, Игорь Борисович до этого долго не причащался. А после этого причащался регулярно.
Батюшка спросил в тот день:
У вас есть церковный календарь?
Раскрыл, сказал:
Сегодня - Ченстоховская икона Божией Матери.
Слава Александровна говорит:
Так ее же спас Борис Михайлович!
После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Б.М.Шапошников служил в Ченстохове. Неожиданно к ним обратился городской глава:
Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона.
Как потом оказалось, ее хотели увезти в Америку и наняли похитителей.
Б.М.Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в разные стороны в погоню. Борису Михайловичу с его воинами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на ее место.
Батюшка Валериан сказал о Ченстоховской иконе:
Она - покровительница вашей семьи.
Когда генерал Войцех Ярузельский учился в нашей Академии Генерального штаба, он представился однажды Игорю Борисовичу Шапошникову, который был тогда одним из руководителей кафедры стратегии, поклонился и сказал:
Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши.
И. Б. Шапошников.
Игорь Борисович, красавец, офицер, маршальский сын, долго не женился. Мария Александровна сокрушалась об этом, она безуспешно искала ему невесту, но он был непреклонен. И вот однажды он увидел в фойе театра, после третьего звонка, в полумраке незнакомку, Славу Александровну, и сказал матери:
А вот на ней я бы женился.
Мать его подошла к ним, она была с подругой-балериной, и попросила ее:
Познакомьте меня с вашей спутницей.
А когда та их познакомила, сказала Славе Александровне:
Приглашаю вас к нам на суаре.
Так она вошла в их дом.
Тогда же, в 1955 году, Слава Александровна пришла ко Клименту Ефремовичу Ворошилову (1881-1969), в то время - Председателю Президиума Верховного Совета СССР, просить о реабилитации отца. Он ей сказал:
Я вашего отца помню по Западному фронту.
Она усомнилась про себя. А он:
Вы на него похожи.
Слава Александровна расплакалась.
Про мужа он спросил:
А вы знаете, что он любит выпить? Послушайте меня. Если вы его любите и вы сильная, то он это бросит. А если вы его не любите и не сильная, он сопьется.
Мать ей говорила: «Не хочешь ребенка урода - не смей с ним спать, если придет пьяным».
И после первого такого случая Мария Александровна спросила ее:
Почему мой сын спит сегодня в гостиной?
Потому что он напился.
Она задумалась.
Да, может быть, вы правы. Но я такого себе не позволяла.
Всё это дошло до подруг Марии Александровны - что ее невестка устраивает мужу на эту тему скандалы.
Мария Александровна часто ходила в консерваторию, приучила и Славу Александровну к хорошей музыке. И однажды, когда они с ней там были, подошли две подруги Марии Александровны и спросили со вздохом:
Ну, как ваша невестка?
И тут Мария Александровна с такой силой (она, по словам Славы Александровны, была очень сильной женщиной) говорит:
Да! У меня плохая невестка. Но у моего сына очень хорошая жена.
Игорь Борисович говорил ей:
Я прощаю тебе твой зверский характер, потому что у тебя одна благородная цель: ты борешься с моим пьянством.
Когда он бросил пить, я обалдела: а что же я теперь буду в жизни делать?..
После его смерти я нашла у него акафист святому мученику Вонифатию - он был у него весь зачитан до дыр.
Сталин давал маршалам дачные участки по три гектара. Мы хотели просить правительство, чтобы нам оставили наш участок, который был выделен Борису Михайловичу. Маршал М.В.Захаров нам помог. «Напишите, - говорит, - письмо. Когда министр обороны будет в отпуске, а я - за него, я подпишу».
Я говорю:
Мария Александровна не хочет это подписывать.
Ты что, дурочка?
Я поняла - и подписала за нее.
Матвей Васильевич отдал это письмо А.Н.Косыгину. Алексей Николаевич прочитал и говорит:
Обязательно. И поскорей.
Ольга Семеновна Тимошенко, дочь маршала, рассказывала, как она была на Пасху у Косыгина (она дружила с его дочерью), и у них на столе стояли высокие куличи, пасха. Алексей Николаевич говорил:
Сегодня Христос воскрес.
Шапошниковы были безсребренниками. Я не была такой... Это они меня испортили, - смеется Слава Александровна, - стала всё раздавать.
Я счастлива, что Господь свёл меня с Игорем Борисовичем.
И. С. Глазунов.
Портрет И. Б. Шапошникова.
Протоиерей Иоанн Мешалкин (1885-1977) говорил:
Соловки мы заслужили. Потом Сталин выпустил нас и сказал: «Попы, служите, вы нужны народу». А мы взялись за старое.
Сталинград был освобождён зимой 1943 года. А весной туда отправилась на пароходе съемочная группа «Мосфильма» снимать о Сталинградской битве художественный фильм «Дни и ночи». Фильм снимал режиссер А.Б.Столпер по сценарию К.М.Симонова, монтажёром была моя мама. Нас, детей, тоже взяли в группу, потому что там кормили хорошо. В Сталинграде были сплошные развалины: ни улиц, ни дорог, ни тропинок. В этих развалинах нам приходилось жить. Единственными уцелевшими зданиями был универмаг, серого камня, где размещался Паулюс, и дом, на котором черной краской было написано: «Иван Павлов». Это был большой жилой дом из светлого камня, кажется трехэтажный, и мы, дети, каждый день, пробираясь через глыбы, прибегали и смотрели на него, не могли пройти мимо. Это было чудо. Мы ходили к этому дому, как к какому-то храму, молились перед ним, как умели...
А потом, много лет спустя, мы с Машей поехали в Троице-Сергиеву Лавру и встали в очередь к одному монаху. К нам подошла какая-то женщина и сказала:
Нашли, к кому стоять.
Отвела нас на задний двор и, указав на стоявшего неподалеку монаха, который весело с кем-то разговаривал, сказала:
Это Иван Павлов.
И провела нас к нему через проходную.
Монах спросил:
Вы ко мне?
И отвел нас в свою посылочную, где были собраны посылки, которые ему присылали со всего Советского Союза, угостил нас черной икрой.
Когда я вернулась домой и сказала Игорю, что познакомилась с Иваном Павловым, он даже не стал ждать казенную машину, сел в свою, и мы поехали обратно в Лавру.
С тех пор мы были очень дружны с этим самым монахом.
Он подарил Игорю вот эту свою фотографию.
На ее обороте он написал: «На молитвенную память Глубокочтимому дорогому Игорю Борисовичу от нед<остойного> а.К. 11/IV-89 г.»
И всегда говорил, как и отец Таврион, слово в слово: «Какая у него душа!» Они мне его открыли...
Часто мы с Машей спрашивали:
Это вы тот самый Иван?
На что он отвечал:
Я - монах Кирилл.
Россия кончилась. К власти пришли предатели.
А что, коммунисты лучше? - спросила она.
Коммунисты держали страну. Была держава, - он сжал кулак. -Сталин держал державу. А теперь всё растащат.
Сталина он считал царем.
Неизвестный маршал2 октября – 130 лет со дня рождения (1882 – 1945) маршала Б.М.Шапошникова.
Среди духовных чад известного пастыря иерея Николая Булгакова была невестка знаменитого военачальника Слава (в крещении Фотиния) Александровна. Именно она и поведала отцу Николаю о сокровенных сторонах жизни маршала и других известных людей. Об этом священник рассказал в книге своих воспоминаний, фрагменты которых мы сегодня публикуем.
Невестка знаменитого Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, супруга его сына генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, Слава Александровна рассказала мне, что году в 1972-м, когда она ездила в Киев, в одном из храмов после литургии старенький священник сказал:
– А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия.
– Какого военачальника Георгия? – спросила она.
– Жукова, - ответил он.
– Почему?
И батюшка рассказал ей, как в 1943 году, когда был освобожден Киев, Жуков велел открыть Софийский собор, призвать всех священников, которые были в городе, и отслужить благодарственный молебен. И весь этот молебен простоял на коленях.
Георгий Константинович, видимо, как никто другой, знал, что чисто военными силами мы бы не победили.
Однажды Слава Александровна спросила маршала A.M. Василевского, ученика и преемника маршала Шапошникова на посту начальника Генерального штаба нашей армии:
– А почему Сталин его одного называл по имени-отчеству, а не как всех, например, «товарищ Молотов?»
Потому что он его уважал, - ответил Александр Михайлович. - Потому что тот не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал.
– Откуда знал? – спрашиваю ее.
– Ему доложили.
– А они как узнали?
– Я у маршала Василевского спрашивала, как они узнали. Он говорит: «Да у него (Шапошникова - Примеч. ред.) были плохие легкие, ему было жарко, он снимал китель, менял рубашки.… И адъютанты, наверно, заметили, донесли.
В этой ладанке, которую он носил всю жизнь, были: казацкий нательный крест, серебряный, черный, довольно большой, благословение дедушки; три старинных иконки: Божией Матери в рост (может быть, «Всех скорбящих радость»), из красного камня, и две святителя Николая – финифтевая и деревянная, и 90-й псалом «Живый в помощи Вышняго ». Нательный крест всегда носил и маршал Семен Михайлович Буденный. Проезжая мимо храма, останавливал машину, крестился с поклоном.
С.А. Шапошникова сидит на диване, перед ней - маленький круглый столик.
– Вот на этом столике, – говорит она, – лежала Библия Бориса Михайловича. Борис Михайлович рассказывал, что они всегда молились: в юнкерском училище, в Академии Генерального штаба...
Сам Борис Михайлович Шапошников во время Великой Отечественной войны каждый день молился с земным поклоном:
– Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!
О том, что Борис Михайлович молился с земным поклоном, я слышал от отца Валериана Кречетова, который исповедовал и причащал его сына Игоря Борисовича.
Она вспоминала, как с другими военными они и в советское время собирались на Пасху. Однажды на такой встрече дважды Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик генерал-лейтенант Павел Андреевич Таран (386 боевых вылетов) сказал:
– Я ни разу не сел в самолет не перекрестившись.
В уставе русских летчиков царской армии было: «Бой в воздухе – это бой насмерть» – говорит Слава Александровна. – Маршал Тимошенко был верующим. Они поэтому ничего не боялись. У многих из них были жены поповны. У Чуйкова была жена поповна, он тоже был верующим. У Неделина жена была диакониса... Авиаконструктор Николай Николаевич Поликарпов был сыном священника. Звал священников, они приезжали, освящали ему все самолеты. Однажды был неудачный полет – Николая Николаевича перед этим не предупредили, и он очень жалел, что не успел освятить тот самолет: «Ну что же я не освятил!»
В истории двух наших народов есть еще одна важная страница. Об этом также рассказала мне С.А. Шапошникова.
Однажды отец Валериан приехал и причастил ее мужа, Игоря Борисовича. Это было большое семейное событие, тот до этого долго не причащался. А после этого причащался регулярно.
Батюшка спросил в тот день:
– У вас есть церковный календарь?
Раскрыл, сказал:
– Сегодня – Ченстоховская икона Божией Матери.
Слава Александровна говорит:
– Так ее же спас Борис Михайлович!
После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Б.М. Шапошников служил в Ченстохове . Неожиданно к ним обратился городской глава:
– Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона.
Как потом оказалось, ее хотели увезти в Америку и наняли похитителей.
Б.М. Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в разные стороны в погоню. Борису Михайловичу с его воинами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на ее место.
Батюшка Валериан сказал о Ченстоховской иконе:
– Она – покровительница вашей семьи.
Когда генерал Войцех Ярузельский учился в нашей Академии Генерального штаба, он представился однажды Игорю Борисовичу Шапошникову, который был тогда одним из руководителей кафедры стратегии, поклонился и сказал:
– Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши.
Подготовил В. НИКОЛАЕВ.
Б №39(658)2012
