ID статьи на сайте журнала: 6565

Щёлкин А. Г. Постмодернизм в социологии. О ненавязчивых последствиях одной социологической моды // Социологические исследования. 2017. № 2. С. 120-130

Аннотация

Феномен постмодернизма, как он проявился в теперешней социологии, рассматривается с точки зрения того, какие неоднозначные последствия этой постмодернистской парадигмы мы сегодня наблюдаем. В частности, речь идет о том, что отказ от принципа универсализма в пользу исключительно релятивистской точки зрения (признание всех социальных состояний равноценными в своей самобытности) не только драматично изменил эпистемологический аппарат социологии, но и затронул онтологическую сферу этой науки в том смысле, что образ общества деонтологизируется до бесчисленного и произвольного сорта виртуальных (симулякрных) объектов. Опора на практическую ценность такой социологии становится проблематичной, а в нравственном отношении она оказывается на грани морального нигилизма.

Ключевые слова

постмодернизм; универсализм; релятивизм; деонтологизация социальной реальности; вмешательство/невмешательство в “суверенную девиацию”

Список литературы

Бек У. Космополитическое мировоззрение. М.: Центр исследований постиндустриального общества, 2008.

Бурдьё П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994.

Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. Екатеринбург: У-Фактория, 2007.

Дженкинс Р. Что ждет социологию: вымирание, застой или эволюция? // Социологические исследования. 2015. № 3. С. 11-21.

Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997.

Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб.: Владимир Даль, 2001.

Померанц Г. История России в свете теории цивилизаций. URL: http://www.pomeranz.ru/p/istoriya_ rossii.htm (дата обращения: 25.09.15).

Порус В. Новая философская энциклопедия. URL: http://iph.ras.ru/elib/3167.html (дата обращения: 20.01.14).

Сартр Ж-П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989.

Смирнов И. Бывают ли безыдейные эпохи? // Звезда. 2009 № 6. URL: http://magazines.russ.ru/ zvezda/2009/6 (дата обращения: 21.07.15). С. 208-218.

Фейерабенд П. Против метода. Очерк анархистской теории познания. М.: АСТ, 2007.

Филиппович А., Семенова В. Послесловие // Новейший философский словарь. Постмодернизм. Минск: Книжный Дом, 2003.

Фуко М. Предисловие. Ж. Делёз и Ф. Гваттари. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. URL: http://yanko.lib.ru/books/philosoph/deleuze_guattari-anti-edipe-ru-a.html (дата обращения: 28.09.15).

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003.

Щелкин А. Социум в поисках собственной модальности: между самопотворством и самодисциплиной // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2015. № 6. С. 14-17.

Янов А. Сколько на Земле цивилизаций? // Россия в глобальной политике. 2006. № 5.

Bell D. The Cultural Contradactions of Capitalism. New York, 1976.

Kepel G. The Revenge of God. Penn State University Press, 1993.

Matthewman S., Hoey D. What happened to Postmodernism // Sociology. Vol. 40 (3). June. 2006. P. 529-547.

Nancy J.-L. L’oubli de la philosophie. Paris, 1986.

На развитии социологии в последние десятилетия существенно сказалось осознание того, что во второй половине XX века характер социальных процессов существенно изменился по сравнению с периодом возникновения и первоначального развития социологии. Здесь можно выделить три основные тенденции.

Во-первых, сформировалась постиндустриальная экономика. В Западной Европе и Северной Америке широкое применение в промышленности новых технологий - станков-автоматов, роботов, компьютеров и т. п. - привело к росту производительности и к снижению потребности в ручном труде. Высокая производительность обеспечила возможность выпуска огромной массы относительно недорогих товаров, и для фирм-производителей важнейшей проблемой стало уже не создание продукта, а «создание» потребителя, т. е. развитие «своего» рынка сбыта посредством завоевания внимания при помощи маркетинговых исследований, постоянного обновления предлагаемых товаров и услуг, рекламы, стимулирования клиента скидками, призами и т. д. Коисьюмеризм (от англ. consumer - потребитель), т. е. стратегия наращивания уровня потребления, становится основой экономической деятельности и фирм, и индивидов, для которых приобретение новых и престижных товаров/услуг служит формой самоутверждения, достижения признания со стороны окружающих, формой развлечения (игры, досуга). В условиях индустриализации большинство людей вовлекается в общественную жизнь в первую очередь через производство, становясь членами больших коллективов - масс работников 1 , а в условиях постиндустриальной экономики - через потребление, индивидуально или в небольших группах, отличающихся одна от другой вкусами и предпочтениями в выборе товаров и услуг, определяющих стиль жизни. В результате снижения потребности в рабочей силе в промышленности и развития консьюмеризма происходят измене-

ния в структуре экономики. В сфере производства теперь занято намного меньше людей, чем в сфере услуг (30-40% против 60-70%), которая включает торговлю, рекламный бизнес, маркетинг и PR (связи с общественностью), финансы (банки, страховые компании и пр.). образование, здравоохранение, шоу-бизнес и т. д. В условиях индустриальной экономики выше ценятся навыки создания материального продукта. В условиях постиндустриальной экономики выше ценятся навыки создания символического продукта, т. е. навыки обработки информации и налаживания коммуникации - целенаправленного и эффективного общения с людьми.

Во-вторых, развилась постидеологическая политика. В условиях гарантированных демократических свобод (права голоса, собраний, манифестаций и т. п.) и господства консьюмеризма снизилась способность политических идеологий (либерализма, консерватизма, социализма, фашизма и т. п.) мобилизовывать большие массы людей для участия в политической деятельности. Происходит деполитиза-ция большинства и мииоритизация (от англ. minority - меньшинство) политики. Все меньше людей участвуют в деятельности партийных организаций; в выборах в среднем участвуют только 50-60% граждан, имеющих право голоса. Альтернативой традиционным политическим доктринам и партийным организациям стали так называемые новые социальные движения: антивоенное, правозащитное, экологическое, в защиту интересов молодежи, женщин, этнических, культурных, сексуальных меньшинств, локальных общин и т. п. Электорат как однородная масса, распределяющаяся в ходе предвыборной кампании и голосования на большинство и меньшинство, сменяется множеством меньшинств, для которых главной ставкой в политической борьбе является не устройство общества, а право на альтернативный образ жизни. Поэтому политическая деятельность, которая в условиях демократии сводится к «сбору голосов», больше не может основываться на однозначной, четко определенной доктрине - идеологии. Политическая агитация, которую ведут организации и кандидаты, теперь носит идеологически неопределенный характер, поскольку направлена на привлечение внимания как можно более широкого круга людей, интересы которых могут сильно различаться. Ведется такого рода агитация с использованием стандартных приемов рекламы и шоу-бизнеса.

В-третьих, возникла постмодернистская культура. Постмодернизм - это эстетическое и идейное течение, в основе которого скептическое и даже ироническое отношение к ценностям, господствовавшим на протяжении XIX и большей части XX века. Отправной пунктпостмодернизма - сомнение в том, что научный и технический прогресс, подчинение природных процессов и управление процессами социальными есть безусловное благо, что все это избавляет человечество от материальных проблем, страхов и предрассудков; сомнение в том, что политическая и индивидуальная свобода избавляет от несправедливости, неравенства и угнетения. Постмодернизм предполагает устранение традиционных бинарных оппозиций и уравнивание значений «нового» и «старого», «архаичного» и «современного», «рационального» и «иррационального», «объективного» и «субъективного», «научного» и «ненаучного» и т. д. В философии, литературе, изобразительном искусстве, кино, архитектуре и даже в науке постмодернизм получил распространение в форме эклектизма - намеренного совмещения в одном произведении идей, приемов, характерных для разных художественных/научных направлений, разных национальных традиций и эпох.

Кризис, возникший в социологии в 1960-х - 1970-х гг., был специфическим отражением перехода к постмодернистскому типу научного знания. Многочисленные попытки создать оптимальную парадигму базировались на стремлении социологов учесть те формы общественной жизни, которые выпадали из поля зрения сторонников других подходов. Но фрагментация общественной жизни и нарастающий плюрализм форм взаимодействия, характерных для разных общностей, складывающихся в условиях консьюмеризма, деидеологизации и постмодернизма, обрекали эти попытки на неудачу. Кризисный период завершился, когда к концу 1970-х гг. в самой социологии возобладали постмодернистские тенденции, что выразилось в ослаблении стремления к поиску новой, наилучшей, парадигмы социологического знания и распространении идеи согласования между собой уже существующих и конкурирующих парадигм, а также идеи возвращения к наследию классиков. Проблематика развития социологии на основе теоретико-методологического «воссоединения» и «ренессанса» классики стала определяющей в 1980-е - 1990-е гг. Поэтому исследовательские работы, созданные в данный период, можно в общем назвать постмодернистской социологией.

Стремлением к интеграции исследовательских подходов, ранее считавшихся взаимоисключающими, отмечены наиболее значительные теоретические разработки 1980-х гг.: теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, теория структурации Э. Гидденса, конструктивистский структурализм П. Бурдье.

Немецкий социолог Юрген Хабермас (р. 1929) в двухтомной работе «Теория коммуникативного действия» (1981) попытался совместить базовые идеи макросоциологических парадигм (структурный функционализм, исторический материализм, критическая теория) и микросоциологических парадигм (феноменологическая социология, символический интеракционизм), которые сосредоточивают внимание исследователей соответственно на объективных структурах и субъективных смыслах. Общий недостаток этих парадигм Хабермас видит в том, что они «обрывают» связь между двумя неразделимыми аспектами общественной жизни: системой и жизненным миром. Поэтому теория самого Хабермаса нацелена на описание и объяснение того, как жизнь людей, поддержание социального порядка в равной степени зависят от следования формальным, безличным нормам (система) и от взаимопонимания, достигаемого в личном общении (жизненный мир).

Английский социолог Энтони Гидденс (р. 1938) в работах «Кон-ституирование общества» (1984) и «Социальная теория и современная социология» (1987) представил теорию, которая должна соединить парадигмы, исходящие из примата структуры, и парадигмы, исходящие из примата действия, и тем самым положить конец «имперским притязаниям» субъективизма, характерного для интерпретативной социологии, и объективизма, характерного для структурного функционализма. В теории Гидденса процесс воспроизводства общества - структурация характеризуется тем, что социальные структуры, с одной стороны, являются результатом (часто непреднамеренным) деятельности индивидов, а с другой структуры являются условиями (ресурсами и правилами) :>той деятельности.

Французский социолог Пьер Бурдье (1930-2001) в работах «Различение» (1979), «Практическое чувство» (1980) и др. стремился преодолеть односторонность объективизма, представляющего социальные отношения как независимую от индивидов реальность, и субъективизма, «не способного объяснить закономерность социального мира». Бурдье создал теорию, согласно которой индивиды своими действиями конструируют социальные структуры. Однако это конструирование не рассматривается как произвольное, оно предопределено теми социальными структурами, которые в процессе накопления жизненного опыта, воспитания, образования формируют габитус, т. е. систему мыслительных и поведенческих установок индивидов.

Несмотря на популярность, которую приобрели в социологическом сообществе теории Хабермаса, Гидденса, Бурдье, прежде созданные парадигмы не утратили влияния. Постмодернистская установка на плюрализм и равноценность различных подходов выразилась в закреплении ситуации мультипарадигмальности в социологии. Начиная с выхода работы американского теоретика Джорджа Ритцера «Социология: мультипарадигмальная наука» (1975), постепенно получил распространение и стал доминирующим взгляд на социологию как науку, для которой множественность альтернативных теоретико-методологических позиций и подходов является естественной, поскольку очень сложны, разнообразны и изменчивы сами социальные явления и процессы. В результате с конца 1970-х гг. преобладающей формой построения работ по общей социологической теории стало метатеоретизирование, иначе говоря, не создание новой теории, а систематическое изложение альтернативных теорий и комментирование их, нацеленное на раскрытие базовых принципов и логики построения теорий. Примерами такого рода теоретизирования «второго порядка» могут служить широко известные работы: «Структура социологической теории» (1978) Джонатана Тернера, «Теоретическая логика в социологии» (1982-1983) Джеффри Александера, «Современная социологическая теория» (1983) Джорджа Ритцера. В перечисленных работах отчетливо видна новая тенденция: дебаты о том, что предпочтительнее и перспективнее для развития социологии - макросо-циологические или микросоциологические теории, качественные или количественные методы, завершились принятием идеи релятивизма (от лат. relativus - относительный) - относительной ценности и взаимодополнительности альтернативных подходов.

Восприятие дебатов и теоретических поисков 1960-1970-х гг. как кризиса социологии побудило многих социологов обратиться к осмыслению работ классического периода, что было бы невозможно без появления постмодернистской установки на уравнивание значимости «современного» и «архаичного». Ярким проявлением подобных устремлений стал так называемый веберовский ренессанс. В конце 1970-х гг. и в течение 1980-х гг. «новое прочтение», т. е. комментирование, раскрывающее актуальность идей Макса Вебера, не просто породило большое число научных публикаций, но стало особой разновидностью профессиональной исследовательской деятельности. Под влиянием веберовского ренессанса в конце 1980 - начале 1990-х гг. интенсивному «новому прочтению» были подвергнуты труды других классиков социологии - Зиммеля, Парсонса. Ренессанс классики наряду с практикой метатеоретизирования на материале уже ставших традиционными концепций способствовал фактическому исчез-

чтению в социологии принципиальной разницы между теорией и историей. Изложение теории теперь зачастую сводится к непредвзятому рассказу о том, что, когда и кем сделано для ее построения.

Особую роль в утверждении плюрализма и релятивизма в социологии сыграла французская постмодернистская социальная теория. Постмодернистской теорией принято называть совокупность концепций, созданных в 1970-1980-х гг. Мишелем Фуко, Жаном Бод-рпйяром, Жаном-Франсуа Лиотаром, Жилем Делезом и Феликсом Гваттари. Они были последователями популярного во Франции после Второй мировой войны исследовательского направления - структурализма. Семиологию - учение о знаковых структурах, о соотношении означающего и означаемого, разработанное в начале XX века швейцарским лингвистом Ф. де Соссюром, эти исследователи восприняли в его марксистской (в работах Л. Альтюссера) и фрейдистской (у Ж. Лакана) интерпретациях. Концепции М. Фуко, Ж. Бодрийяра и других теоретиков-постмодернистов обычно квалифицируются как постструктурализм, поскольку в них подвергнута критике традиционная идея универсальности структурных связей в языке, мышлении, культуре и показала изменчивость, обусловленность знаковых структур историческими условиями, экономическими отношениями, отношениями власти, бессознательным «производством желания» и т. п. Но с другой стороны, теоретики-постмодернисты, используя марксистские и фрейдистские идеи для релятивизации структурализма, одновременно релятивизировали политическую экономию и психоанализ, поскольку доказывали, что дискурсы - практики манипулирования знаками, обусловливают и даже формируют традиционно считавшиеся объективными, материальными и природными феномены: экономические отношения, отношения власти, психические реакции, сексуальность и т. д. Поэтому правильным будет утверждать, что в теориях французских постмодернистов парадоксальным образом, но весьма плодотворно соединены постструктурализм, постмарксизм и постфрейдизм.

Мишель Фуко (1926-1984), историк и философ, знаменитый исследованиями становления гуманитарного знания, не был собственно социологом, но его работы «Надзирать и наказывать» (1975) и «Воля к знанию» (1976) содержат ставшую влиятельной именно в социологическом сообществе концепцию дисциплинарного общества и роли в его формировании социогуманитарного знания. Фуко показал, как формирующаяся с конца XVIII века новая модальность (от лат. modus - способ, правило) власти способствует развитию гуманитарного знания, которое, в свою очередь, способствует развитию и экспансии этой модальности власти.

В книге «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» трансформацию практики уголовного наказания в конце XVIII - начале XIX века Фуко рассматривает в качестве индикатора смены технологии власти. Публичная экзекуция - необходимый элемент власти как демонстративной мести суверена постепенно была вытеснена тюремным заключением, исправительными работами, полицейским надзором - элементами власти как дисциплинирования граждан. Дисциплинарная власть - новая и становящаяся универсальной модальность власти, и поэтому проблематику «рождения тюрьмы», т. е. развития института тюремного заключения, Фуко рассматривает в контексте становления других институтов, характерных для современного общества. Тюрьма, регулярная армия, школа, больница, фабрика функционируют на основе одних и тех же принципов: 1) такое распределение масс людей в пространстве, которое позволяло бы отслеживать и оценивать поведение каждого индивида; 2) такая тренировка тел, которая позволяла бы извлекать максимальную пользу из каждого действия; 3) такая организация действий во времени, которая позволяла бы направлять их к заданной цели. Дисциплинарная власть эффективна в силу того, что она повсеместна, постоянна, безлична и осуществляется «на теле». Практика тренировок, надзора, дисциплинирования «встраивает» в само тело индивида неосознаваемые им механизмы власти/подчинения и превращает индивида в производительную силу и агента власти, какую бы позицию в отношениях власти он ни занимал. Именно развитие и распространение подобного рода «микровласти» стало основой для либерализации политического режима, установления формального равенства и гражданских прав и свобод.

Современное общество - это дисциплинарное общество, в котором асимметричные отношения власти/подчинения и социальный порядок поддерживаются на «микроуровне» тела.

Глубинная основа дисциплинарной власти - это всеобщая под-надзорность (panopticism). В тюрьме или в школе, в офисе или цехе дисциплинирование тела, организация и контроль деятельности множества индивидов превращают человека в объект тщательного наблюдения и изучения. Именно новая модальность власти конституирует предметную область гуманитарного знания и побуждает к дискурсивным практикам, представляющим человека в качестве «индивидуальности», «субъекта сознания и поведения», «психической структуры», «объекта воздействия социальных сил» и т. п. Фуко приходит к выводу, что противопоставление власти и знания, вера в то, что одно из условий научного знания - дистанцирование от власти, является заблуждением. Гуманитарные науки отрицают традиционную власть и соответствующие ей формы знания, но они развиваются на той же основе всеобщей поднадзорное™, что и дисциплинарная власть, и умножают эффекты власти. Если традиционная власть, осуществляемая как демонстрация силы суверена, предполагает волю к знанию о субъекте власти, то новая, дисциплинарная власть, напротив, сама остается «в тени», а вот ее объект - рабочие, дети, больные, преступники и т. д. - привлекает внимание исследователей. Гуманитарное знание обнаруживает, а по сути «инкорпорирует» в них «личность», «сознание», «наклонности», «интересы», а затем проясняет, как эти характеристики формируются и изменяются под действием условий жизни, семейных обстоятельств и т. п. Индивидуальность угнетаемых не подавляется, а производится в дисциплинарном обществе как необходимый объект приложения власти-знания - специфического комплекса дискурсивных и недискурсивных практик, нацеленных на «нормализацию» поведения людей. Единство власти-знания, согласно Фуко, отчетливо проступает в «рождении тюрьмы». Гуманизация уголовных наказаний, трансформировавшая акт экзекуции в процесс изучения и исправления заключенного, становится возможной в современном обществе потому, что заключенный рассматривается не просто как «преступник», а как «делинквент» (от лат. delinquens - совершающий проступок) - индивид с социально опасными наклонностями, чреватыми систематическим нарушением норм, а этот подход безусловно является эффектом гуманитарного знания.

В книге «Воля к знанию» Фуко ту же концепцию власти-знания развивает на материале истории изучения и регулирования сексуальности. С XIX века развивается комплекс дискурсивных практик - медицинских, педагогических, юридических, экономических и т. д., продуцирующих сексуальность как объект знания. В результате сформировался диспозитив сексуальности - сеть установок, предраспо-ложенностей к познанию, переживанию, регулированию сексуальности как естественного свойства человека. «Инкорпорирование» в человека сексуальности приводит к тому, что он рассматривается не столько как субъект правильных или неправильных действий, сколько как носитель постоянных влечений, ориентация и интенсивность которых становятся объектом «нормализации», т. е. дисциплинарной власти. Помимо государства с его демографической политикой и полицией нравов эти отношения власти «разворачиваются на теле» в рамках научных, медицинских, образовательных институтов, движений в поддержку и против абортов, использования презервативов, легализации проституции и гомосексуальных отношений и т. п. Отношения власти всегда образуют подвижную, изменчивую сеть силовых позиций и стратегий установления и поддержания неравенства. Поэтому любая стратегия в рамках диспозитива сексуальности независимо от того, направлена ли она на контроль сексуальности индивидов или на ее эмансипацию, неизбежно воспроизводит дисциплинарное общество, поскольку так или иначе превращает индивидов в объект

власти-знания.

Ключевые для концепции власти-знания Фуко темы разоблачения дискурсивного характера привычных объектов и социальных структур и релятивизации объективности научного знания стали общими для теоретиков-постмодернистов. Те же темы определили содержание и книги Жана-Франсуа Лиотара (р. 1924) «Состояние Постмодерна» (1979), которая стала своеобразным манифестом постмодернистской теории. В данной работе период после Второй мировой войны квалифицируется как эпоха кардинальных изменений: общество вступает в постиндустриальную эру, а культура - в эру постмодерна. Именно Лиотар ввел в социологию представление об эклектичности как главной, определяющей характеристике постмодернистской культуры. Общество и культура модерна характеризовались монолитностью и универсализмом, поскольку в их основе лежали общепринятые дискурсы, придающие значения событиям и задающие направленность деятельности. Эти базовые дискурсы Лиотар именует «великими нарративами» (от франц. narrative - рассказ, повествование) и относит к ним «диалектику духа», «герменевтику значения», «создание богатства», «эмансипацию субъекта мышления и труда». Данные метанарративы определяли дискурсивные практики в самых разных сферах жизнедеятельности людей и служили средством легитимации, т. е. «узаконения» в представлении людей того или иного дискурса/ деятельности. Отправной пункт постмодернизма - недоверие к ме-танарративам. Согласно Лиотару, при переходе от модерна к постмодерну происходят дезинтеграция и распад «социальных агрегатов» - общностей и групп, формировавшихся и поддерживаемых на основе единства мировоззрения, деятельности и образа жизни. «Атомиза-ция» социального ведет к замене привычных структур множеством «гибких сетей языковых игр». Языковые игры - это практики манипулирования дискурсами, которые индивиды используют, чтобы поддерживать свое социальное положение, превратившееся из статуса, четко определенного системой разделения труда, в пункт, через который проходят потоки сообщений

Идея распада, или «атомизации», социального была радикализирована Жаном Бодрийяром (р. 1929) в концепции упадка или исчезновения реальности. В работах «Симулякры и симуляция» (1981) и «В тени безмолвствующего большинства, или Конец социального» (1982) постмодерн как новая культурно-историческая ситуация характеризуется дефицитом реальности. Дефицит реальности - это не дефицит вещей, которые, напротив, производятся во все возрастающем количестве. Однако вещи служат лишь знаками реального. Утрата реальности в концепции Бодрийяра - это утрата связи и, как следствие, различия между знаками - образами и референтами - реальностью, на которую знаки должны указывать. Бодрийяр выделяет четыре последовательные (разы отношения между образами и реальностью:

1) образ является отражением подлинной реальности;

2) образ маскирует и извращает подлинную реальность;

3) образ маскирует отсутствие подлинной реальности;

4) образ не имеет никакой связи с какой бы то ни было реальностью.

Постмодерн в таком случае можно рассматривать как ситуацию перехода к отношению третьего и четвертого порядков. Знаки теперь - это симулякры (от франц. simulacre - подобие, видимость), «копии без оригинала», которые замкнуты сами на себя и лишь симулируют наличие связи «знак-референт».

Симуляцию как замещение самой реальности знаками реальности Бодрийяр выявляет на примере функционирования гипермаркетов и их аналогов - культурных и развлекательных центров, а также на примере функционирования средств массовой коммуникации. В условиях постмодерна, когда прежние формы социальности распадаются и такие модернистские ценности, как «свобода» и «прогресс» в экономически развитых и политически стабильных странах реализованы и поэтому больше не способны мотивировать активную деятельность и интегрировать большие общности, гипермаркет и его аналоги служат формой симуляции социальной жизни. Вещи здесь не являются объектами, обладающими собственным значением, значение имеет лишь их сериальное, циркулярное, демонстрационное упорядочение, которое создает симулякр - модель социальных отношений. Эта модель запускается в действие потоком посетителей. Товар или произведение искусства в таком случае оказывается «фантомом», в нем ценятся не его реальные свойства, а способность привлекать внимание потребителей. Единственная функция товаров/произведений искусства - участие в «индуцировании» масс, т. е. в создании в пространстве-времени гипермаркета человеческого потока, симулирующего общность, солидарность и совместную деятельность. Объекты потребления не имеют иного предназначения, нежели поддержание индивидов в состоянии массовой интеграции. В условиях утраты реального содержания политики и нарастания политической индифферентности большинства политические события симулируются средствами массовой информации. Газеты, радио, но особенно телевидение продуцируют потоки сообщений, возмещающих дефицит политической борьбы образами борьбы. События, по сути далекие от повседневной жизни, происходящие «за тридевять земель» и длящиеся недолго, посредством драматичных по форме и пространных репортажей и комментариев превращаются в события масштабные, непосредственно и всерьез захватывающие жизнь людей, составляющих аудиторию средств массовой информации. Эти события-симу-лякры «индуцируют» массы в форме заинтересованной скандальными новостями и шокирующими сюжетами аудитории. Таким образом, симулируется вовлеченность обывателей в политические процессы. Нарочитая, гипертрофированная социальность, которую создают гппермаркеты и масс-медиа, согласно Бодрийяру, является гипер-реальностыо, посредством которой скрывается отсутствие подлинной социальной реальности. «Золотой век» социальной реальности - модерн, именуемый Бодрийяром веком капитала и революции, уже в прошлом. Те социальные структуры, которые превращают жизнь каждого человека в систему отношений с другими людьми, формировались под воздействием индивидуальной конкуренции, эксплуатации и конфликтов, организованной борьбы за права и свободы. В век постмодерна эта социальность исчезает, поглощаемая «черными дырами» безразличных масс потребителей и телезрителей. Симуляция, скрывающая за потоками знаков отсутствие реальности, - стратегия сдерживания изменений. Поэтому постмодерн превращается в нескончаемое продолжение модерна после его окончания. Выражая эту мысль в обычной для его книг метафорической форме, Бодрийяр в поздней своей работе «Иллюзия конца» (1992) написал, что социальное по сути мертво, но продолжается в отвратительных формах, подобно росту ногтей и волос у трупа. Идея «смерти социального» приводит к выводу о фактической «смерти» социологии, которая возникла как модернистская форма знания и должна исчезнуть с исчезновением своего предмета - социального - или превратиться в симуляцию реальной исследовательской работы.

Постмодернистская теория никогда не была безоговорочно интегрирована в систему социологического знания, поскольку у многих ведущих социологов, например Хабермаса и Гидденса, радикализм и экстравагантная метафорика концепций Фуко, Л и отара, Бодрийяра вызывали настороженное и скептическое отношение. Приемлемой для социологического сообщества формой признания и одновременно альтернативой постмодернистской концепции «конца социологии» стала концепция перехода от социологии к мультикультуральной и мультидисциплинарной «социальной науке», представленная на конгрессах Международной социологической ассоциации (ISA) в Монреале (Канада, 1998) и Брисбене (Австралия, 2002) как перспектива и стратегия развития мирового социологического сообщества на ближайшие десятилетия. Социальная наука конституируется вкладами из ряда дисциплин, включая социологию, политическую экономию, философию, психоанализ и лингвистику, феминистские исследования. Она органично включает различные национально-культурные традиции исследования социальных процессов, моральные оценки и политические позиции в противоположность «западному» и «строго научному» характеру традиционно понимаемой социологии.

В качестве тенденций развития социологии в направлении социальной науки как мультипарадигмальной и мультидисциплинарной дискурсивной формации можно выделить три характерных для 1990-х гг. процесса. Во-первых, произошла интеграция в социологию французской постмодернистской теории с характерными для нее концепциями языковых игр и дискурсивных практик и критикой социологии как стратегии власти. Во-вторых, произошел так называемый «поворот к культуре» (cultural turn), когда многие влиятельные социологи, например Дж. Александер и Б. Тернер, стали определять социальные феномены в терминах практик повседневной и поп-культуры под явным влиянием Бирмингемской школы - группы ученых, развивающих с середины 1960-х гг. междисциплинарное направление, названное ими «исследования культуры» (cultural studies). В-третьих, получил развитие «экономический империализм» - тенденция определять социальные феномены в терминах формализованной экономической теории, как, например, в работах Дж. Коулмена и М. Хектера, развивающих теорию рационального выбора.

В специфических условиях России развитие социологии на рубеже XX и XXI веков также приобрело постмодернистский характер. В период перестройки, гласности и рыночных реформ (середина 1980-х - начало 1990-х гг.) развитие социологии пошло по пути интенсивной институционализации. В рамках Академии наук наряду с Институтом социологии были организованы Институт социально-экономических проблем народонаселения (1988) и Институт социально-политических исследований (1991), открыт филиал Института социологии в Ленинграде (1989). В начале 1990-х гг. появилось множество негосударственных научно-исследовательских институтов, часть из которых оказалась нежизнеспособным плодом амбиций их основателей, но некоторые, как, например, Независимый институт социальных и национальных проблем в Москве или Центр независимых социологических исследований в Санкт-Петербурге, успешно работают и сейчас.

В условиях реформ возник спрос на прикладные исследования, и социологи начали организовывать коммерческие исследовательские фирмы. От созданного в 1987 г. по распоряжению властей Всесоюзного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) стали отделяться группы исследователей, основывавших собственные фирмы: РОМИР, СНИЦ, Vox Populi, Фонд «Общественное мнение» и т. д. В середине 1990-х гг. процесс развития прикладных исследований на стыке социологии, маркетинга и политического консалтинга приобрел массовый характер: количество ежегодно создаваемых организаций исчислялось сотнями.

Подобный интенсивный рост индустрии прикладных исследований во многом определялся экспансией социологического образования и появлением на рынке труда первых генераций дипломированных социологов. Первые факультеты социологии были открыты в 1989 г. в Московском и Ленинградском университетах. На протяжении 1990-х гг. в России число факультетов и отделений, выдающих диплом социолога, достигло пятидесяти.

В 1990-х гг. в дополнение к журналу «Социологические исследования» и в качестве конкурентов ему были созданы новые специализированные издания: «Социологический журнал», «Социология 4М», «Вопросы социологии», «Журнал социологии и социальной антропологии» и др. После распада СССР в декабре 1991 г. прекратила существование Советская социологическая ассоциация, и в России возникли сразу четыре конкурирующие ассоциации. Наиболее амби- циозные представители социологического истеблишмента возглавили «собственные» ассоциации: В. Ядов - Российское общество социологов, Г. Осипов - Всероссийское научное общество социологов и демографов, А. Здравомыслов - Профессиональную социологическую ассоциацию, А. Бороноев - Социологическое общество имени Максима Ковалевского. В 2003 г. к числу этих конкурирующих ассоциаций добавилась еще Российская социологическая ассоциация, которую возглавил В. Добреньков.

Столь впечатляющая экспансия социологии в постсоветской России не изменила того специфического характера ее институциона-лизации, который был заложен еще коммунистическими властями. Социология институционализировалась в виде структуры типа «центр - периферия», где «центр» - комплекс специализированных социологических организаций, концентрирующих интеллектуальные, институциональные, финансовые ресурсы, а «периферия» - множество организаций, в деятельности которых социология - только фрагмент или эпизод функционирования. Если проанализировать четыре главные составляющие институциональной структуры - исследовательские организации, образовательные учреждения, специализированные издания, профессиональные ассоциации, то можно легко заметить, что произошло сосредоточение социологии как профессиональной деятельности в Москве и нескольких крупных городах - Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске, Самаре, Барнауле, Красноярске. Таким образом, регулярно и однозначно вести «жизнь социолога», т. е. проводить исследования, публиковать их результаты, преподавать (учиться), быть членом профессионального сообщества, в России можно там, где специализированные социологические организации образуют единую систему - институциональный «центр».

Социологическая «периферия» же характеризуется фрагментацией и смешением собственно социологических практик с практиками, характерными для иных видов и сфер деятельности. На институциональной «периферии» социологии действуют маркетинговые организации, отчасти укомплектованные профессиональными социо логами и проводящие многообразные исследования электорального и потребительского поведения с применением социологических методик, а время от времени и собственно социологические исследования. К социологической «периферии» следует также отнести практику преподавания социологии в непрофильных учебных заведениях. В России существует порядка двухсот кафедр, в функции которых входит чтение социологических дисциплин студентам гуманитарных, естественнонаучных и технических факультетов. Для деятельности преподавателей социологической «периферии» характерны совмещение социологии с другими гуманитарными дисциплинами (зачастую такие кафедры являются «мультидисциплинарными», называясь кафедрами «философии и социологии», «социологии и управления персоналом» и т. п.) и приспособление содержания курсов и манеры подачи материала к нормам иного, не социологического, профессионального сообщества.

Быть социологом на институциональной «периферии» социологии можно, имея статус социолога, но не имея возможности вести регулярно и вполне «жизнь социолога» либо имея статус маркетолога, менеджера и т. п., но используя, хотя бы отчасти, для поддержания этого статуса социологические практики. Если институционализированная социология локализована в относительно небольшом числе специализированных организаций, образующих в Москве и нескольких крупных городах институциональный «центр», то не специализированная и слабо институционализированная социология образует институциональную «периферию» в тех же городах и является по существу единственной формой социологии на бескрайних просторах России.

Институционализация социологии характеризуется не только развитием ее внутренней структуры, но и ее внешних связей, т. е. положением в структуре общества, ролью в политике, экономике, образовании и т. д.

Постмодернисткая социология - общее название версий социально-философского и социологического теоретизирования (Ж. Бодрийяр, З. Бауман, М. Маффесоли и др.). Основания для возможности постмодернистской социологии выступают: 1) применение концептуального аппарата постструктурализма к маргинальной для него проблематике социального, что приводит к существенной модификации и развитию самого постструктурализма за счет социологической эмпирико-операционалистской направленности; 2) проблематизации в рамках метасоциологической перспективы (в отличие от специально- или частносоциологической) таких категорий как «знание», «повседневность», «культура», что, с одной стороны, выражается в их экстраполяции на социальное вообще, а с другой - в постановке под вопрос самой социологии как особой повседневной, знаниевой и культур-политической практики; 3) трансформация «современных» индустриальных обществ в «постсовременные» постиндустриальные. Тем самым задается различие между постмодернистской социологии и так называемой «социологией постмодерна», соотносимой с именами Э. Гидденса и Ю. Хабермаса, которые, сохраняя позиции рационализма, постулируют преемственность и незавершенность модернистского проекта, констатируют «распад организованного модерна» и переход к «рефлексивной современности» и «посттрадиционному порядку». Первоначальной задачей постмодернистской социологии выступила фиксация симптоматики кризиса модерна с последующим различением кризиса социального и кризиса социологического. Итогом явились отказ от понятия «общество», которое в рамках установок на текстуализацию и хаотизацию мира было определено как пространство социального текста. Одновременно была предложена локальная трактовка социальности; преодоление бинарных оппозиций как общесоциологического порядка (противопоставление объекта и субъекта познания, центра и периферии в социальной структуре), так и оппозиций мужского женскому в постколониальных исследованиях; трактовка личности как самоповествования «открытой идентичности».

В результате социология была определена как проект модерна, конституированного бинарной оппозицией «социальный порядок - аномия», из которой следовали ее «родовые черты», а именно:

1) Проективность . Идея социального порядка была представлена как идеал, которого необходимо достичь; аномия в таком случае есть исходная характеристика социальной реальности, хаос, который требует порядка. В радикальных версиях социологического теоретизирования проективность принимала форму социального утопизма (например, технократизм, коммунизм). Кроме того, проективистская установка покоилась на фундаменте идеи линеарного развертывания времени, первоначально представленной в виде социального прогресса, а впоследствии переосмысленной как модернизация.

2) Проблематичные отношения с философией . Подрыв спекулятивной философии осуществлялся сразу в 3 направлениях: 1) во вскрытии социальных оснований философии, что выразилось в появлении смежной проблематики социологии знания; 2) в предложении радикально иного или существенно модифицированного метода; 3) в формировании представлений об операциональном - а значит «реальном» - объекте, с последующим различением натуралистического и деятельностного подходов к этому объекту. Таким образом, социология артикулировалась как проект «приведения в порядок» философии, который ставил своей целью формирование позитивного (О. Конт), калькулируемого (В. Кетле) и/или «действенного» (К. Маркс) знания.

3) Проблематичные отношения со сферой гуманитарных наук . Социология, принадлежа к сфере наук о человеке, в то же время в значительной степени дистанцировалась от изучения собственно индивидуального, детерминируя его общим, или социальным.

Согласно З. Бауману, модерновая социальная реальность выступала в качестве объекта администрирования: « это был мир, обозреваемый с высоты стола генерального директора. Это был мир, в котором ставились и реализовывались цели, а общую цель расщепляли на подпроблемы для исполнения, мир, в котором сегодняшнее состояние оценивалось по тому, приближается оно или отдаляется от запланированного на завтра, и в котором главным условием достижения целей (и уже поставленных и еще не придуманных) была сплоченность рядов исполнителей. Она достигалась благодаря всеобщей лояльности по отношению к задачам, выдвигаемым начальством, и в вере в право начальства ставить их, а также благодаря желанию избежать наказания за непослушание, либо личной заинтересованности каждого в общих целях и в образе жизни, зависящем от достижения этих целей».

Принципами администрирования явились:

1) Целостность моделируемого мира. В социологии предельной рамкой удержания ее целостности было понятие «общество», зачастую отождествляемое с национальным государством, а также понятие «культура».

2) Когерентность. Социум и культура мыслились не только целостными, но и пронизанными многочисленными и взаимными связями, отношениями и функциями, действующими как слаженный механизм (общество как «сфера принципиальной координации» - в структурном функционализме). Отсюда - вся проблематика общественного согласия (вариант - конфликта), социализации (девиации) и социальной нормы (аномии).

3) Кумулятивность и направленность времени. Социология изначально проектировалась как «теория» или дисциплина знания и «практика» дисциплинирования социальности, т.е. как способ отправления власти-знания.

Общим основанием, задающим социетальную конфигурацию постмодерна, может выступить принцип «двойного кодирования». В общем виде код представляет собой определенную структуру правил означивания, имеющую свою историю (т.е. отсылающую к пра-текстам) и конституирующую определенную неравновероятностную конфигурацию содержания. Двойное кодирование в этом смысле - попытка здесь-и-сейчас приуменьшить или элиминировать вовсе зависимость от истории (истории как прошлого и истории как рассказа). Социальное, ставшее предметом индивидуального потребления, может мыслиться исключительно как симуляционная модель социального, означающая в конечном итоге смерть и социального, и социологии.

М. Маффесоли характеризует переход к постмодерну как трансформацию «социального» в «социальность». Если первому соответствуют «общество» и основой социальных связей выступает «механическая солидарность» Э. Дюркгейма, характеризуемая инструментализмом, проективностью, рациональностью и телеологизмом, то постмодерный социальный порядок описывается в терминах «общины». Используя метод «общинной эмпатии», М.Маффесоли отмечает трансформацию «индивида» в «персону», обладающую полифункциональными характеристиками - «масками», а «группы» или «организации» - в «племя» и массу. Племя понимается как микрообщность со свободным членством, интерсубъективность, основанная на аффекте, чаще всего спонтанная, рассеянная, неустойчивая консолидация социальности. При этом границы массы и племени крайне неустойчивы и размыты в силу «постоянного встречного движения» и смены «масок». Таким образом, мифологизация и возрождение ценности территории, тела, оргии, зрелища и наслаждения обозначают регрессию к архаике и конституируют социальность как повседневность. З. Бауман, с методологических позиций, манифестирует постмодернистскую социологию как комментарий к повседневности. Его вывод основан на противопоставлении «законодательного разума», наследника модернистской метафизики, и разума «интерпретативного», ведущего диалог и «относящегося к каждому акту овладения [Другим] как к предложению продолжить обмен».

Понимание постмодернистской социологии как комментария к повседневности переопределяет социологию как особую практику означивания социальности.

Постмодернизм выступает и как альтернатива модернизму, и как идеологическая позиция, и как теоретическая концепция. При этом во всех своих «ипостасях» постмодернизм не только противостоит модернизму, но, по существу, превращается в некое самостоятельное теоретико-идеологическое образование, оказывающее значительное воздействие на развитие уже имеющихся социологических теорий и появление новых.

Постмодернизм рассматривается как теоретическая инновация, которая характеризует будущее общество, либо пришедшее (приходящее) на смену современному, либо готовящееся к этой смене. В соответствии с утверждениями сторонников концепции постмодернизма, идет процесс складывания нового мирового сообществам нового сознания. В основе этого сообщества - рыночная экономика, либерально-демократические институты, культура с оттенком коммерциализации и др. Базирующаяся на них новая цивилизация стремительно расширяет свои границы.

Благодаря этому и другим процессам (например, создание Европейского союза, введение единой валюты для стран, входящих в него) рушатся всяческие границы (не только территориальные), государственность и классическом смысле слова теряет свое значение, все национально-специфическое становится иллюзорным.

В связи с объединительными тенденциями в мире (к примеру, создание единой Европы) отдельные государства уступают место новым структурам. Их особенностью является высокий уровень стабильности. Уровень жизни в создаваемом новом обществе весьма высок, но и требования к странам, желающим вступить в него, очень строги. Для таких стран необходимо «новое сознание», являющееся результатом полного отказа от прошлого, потому что в повой глобальной системе - постмодернистском обществе не действуют старые категории.

В глобальной цивилизации, т.е. постмодернистском обществе, в отличие от модернистского не будет гипертрофирования материального потребления, поскольку в наиболее развитых западных странах рубеж насыщения в этом отношении уже достигнут. Более того, как отмечал в своем докладе на XIII Всемирном социологическом конгрессе в Билефельде в 1994 г. французский социолог А. Турен, современное европейское общество гораздо более материалистично, чем гуманистично. Пока оно продолжает оставаться в этом смысле весьма контрастным. Однако особенность постмодернизма в том и состоит, чтобы поставить вопрос о снятии этих контрастов, равно как и контрастов прошлого и будущего, традиций и современности.

Возникнув как антитеза, своеобразная теоретико-идеологическая оппозиция модернизму, опирающемуся на идею направленного, прогрессирующего от этапа к этапу развития общества, постмодернизм базируется на ином убеждении. В его основе - утверждение о неопределенности направления социального развития, что не означает полного отрицания идеи социального прогресса. Признание последнего сочетается с тезисом о наличии поливариантности его путей. Ставятся под сомнение вопросы о том, что такое общественный прогресс и являются ли векторы, избранные различными странами для собственного развития, путями его достижения.

В социологии идут дискуссии о содержании постмодернизма и - особенно - о реальных возможностях воплощения в жизнь постмодернистских проектов, что является отражением определенной и теоретической, и практической ситуации. Во-первых, концепции постмодернизма достаточно новы и аморфны. Во-вторых, поскольку в них анализируется будущее человеческого общества и охватывается комплекс вопросов, касающихся взаимоотношений различных стран, неизбежной становится некоторая размытость границ и очертаний самих теорий. В-третьих, в конце XX в. положение в мире так быстро и динамично видоизменялось, что это не могло не сказаться на содержании и направленности самого постмодернизма.

В рамках неомодернистской концепции доказывается, что разговор о постмодернизме является преждевременным, поскольку сегодня требуется кардинальное переосмысление модернизма на путях его существенного обновления. Ее придерживаются Ю. Хабермас, Э. Гидденс, А. Турен и др.

Ю. Хабермас, например, считает, что хотя реалии человеческого бытия сейчас действительно не такие, как прежде, однако задачи, ими порождаемые, не изменились и нет оснований отказываться от их решения. Тот проект, который делал наш мир современным и давал ему право на это название, не доведен до конца. Поэтому задача «сильного» общества состоит в том, чтобы осуществить радикальное преобразование мира модерна, не уходя от него самого, его принципов и идеалов.

Э. Гидденс, высказывая сходную точку зрения, находится в методологической оппозиции к постмодернизму, полагая, что общество модернистского типа далеко не реализовало свой потенциал. По его мнению, главной характерной особенностью этого потенциала является необыкновенный динамизм, который позволяет рассматривать модернистский мир как мир «отказавших тормозов». Современное же общество (рубеж XX-XXI вв.) английский социолог определяет как общество позднего модерна , которое характеризуется им с помощью 4 главных признаков: индустриализма (базируется на широком использовании самой современной техники и технологии); капитализма (его база – производство товаров на основе действия конкурентных рынков продукции и рабочей силы); институтов контроля и надзора (они демонстрируют наличие и влияние власти и организации); монопольного господства государства над средствами насилия (в границах своих стран). К названным признакам Э. Гидденс затем добавляет характеристику общества постмодерна как «общества риска» (в сознании людей понятие риска приходит на смену понятию судьбы). Наконец, что особенно важно отметить, в последних работах появляется еще одна, крайне значимая характеристика общества постмодерна - глобализация.

Английский социолог 3. Бауман, придерживаясь постмодернистской стратегии развития общества, основанной па идее его декомпозиции и «исчезновения социального», принимает тезис о завершении модерна. По мнению З. Баумана, «мы живем во времена не столько прогресса, сколько риска...».

Обращает на себя внимание попытка некоторых (прежде всего американских) социологов, рассматривающих проблему перехода к постмодернистскому обществу, считать его наиболее целесообразной моделью современное и будущее американское общество. Сам пафос концепции постмодернизма не допускает апологетики какого-то конкретного общества, какой-то одной страны. Глобальная постмодернистская цивилизация - это некий симбиоз всего лучшего, что накопило человечество, это как бы равнодействующая параллелограмма сил, в качестве которых выступает опыт наиболее развитых стран.

технологий; создание национальных университетов и бизнес-школ мирового уровня; повышение уровня воспитательной работы в школах; и проч.

Принятие вышеуказанных документов сопровождается совершенствованием и обновлением всей системы управленческих решений на уровне Министерства образования и науки РФ. Ныне пространство государственных решений в сфере образования строго оформлено. Впечатляет как количество принятых на уровне государства документов, так и глубина и масштабность проводимых реформ. Пришло понимание, что образование сегодня -это один из важнейших факторов формирования нового качества экономики. Система российского образования за последние годы претерпела глубочайшие изменения. Развивается автономия образовательных учреждений, развитие получила интеграция образовательных, научных учреждений, производства в учебно-производственные комплексы, что позволило решать задачи преемственности образовательных программ разного уровня, усилило связь науки, образования и производства, Особое значение приобрело формирование университетских комплексов, институтов управления образованием, восстанавливающих и развивающих российский и зарубежный опыт организации системы образования.

В 2000-е гг. формируется новая концепция развития университетского образования в рамках интеграции Европы. Идет процесс трансформации национальных образовательных центров в единое образовательное пространство, в частности, создание единой общеевропейской университетской среды в рамках так называемого Болонского процесса. Российская высшая школа уже движется в этом направлении. Речь идет о выходе России на новый уровень развития системы высшего образования,

Страны присоединяются к Болонской Декларации на добровольной основе. Подписав Декларацию, они принимают на себя определённые обязательства, некоторые из них ограничены сроками:

С 2005 года начать бесплатно выдавать всем выпускникам вузов стран-участников Болонского процес-

са европейские приложения единого образца к дипломам бакалавра и магистра.

До 2010 реформировать национальные системы образования в соответствии с основными требованиями Болонского процесса.

Основные направления Болонского процесса:

1. Развитие двухуровневой системы высшего профессионального образования (бакалавриат и магистратура).

2. Изучение и введение системы зачетных единиц (ECTS) как инструмента академической мобильности.

3. Создание и обеспечение деятельности системы признания иностранных документов об образовании в Российской Федерации и российских документов в государствах-участниках Болонского процесса (направление не включено в данное исследование).

4. Обеспечение качества образования и разработка сопоставимых методологий и критериев его оценки.

5. Введение приложения к диплому о высшем профессиональном образовании, совместимого с аналогичным общеевропейским приложением (Diploma Suppliment) как инструмента академической мобильности (направление не включено в данное исследование).

Исследовательская группа ЦИРКОН по поручению Национального фонда подготовки кадров (НФПК) в октябре 2006 г. проводила мониторинговое исследование о текущем состоянии дел, проблемах и перспективах реализации Болонского процесса в российских вузах, о включении вузов страны в процесс формирования общеевропейского пространства высшего образования. В исследовании принимали участие как вузы, уже в полной мере вовлеченные в реализацию Болонского процесса, так и вузы, которые пока не начали проведение каких-либо мероприятий в данном направлении. Представляется, что результаты данного исследования выступят серьезным основанием для принятия соответствующих решений на общегосударственном уровне.

Статья принята к публикации 6.12.06

Л.Л.Антонова

Постмодерн в социологии

Многие авторы наступление эпохи постмодерна датируют 1875 годом и связывают ее с открытием Второго начала термодинамики, утверждением конечности природных структур, развенчанием теории прогресса и эволюционизма. В то же время тезаурус постмодернизма не определен, сам термин «постмодернизм» лишь указывает на то, что явление продолжает и завершает модернизм. Основными характеристиками модернизма

являются стабильность, целостность, последовательность изменений. История мыслится как определенная предсказуемая схема, прогресс заключается в совершенствовании человека, в обеспечении порядка, системности, единства, что предполагает акты насилия и власти для установления тотальности, тождества, подчинения человека определенным нормам. Истина вырабатывается в рамках социальной практики. Власть посредством зна-

ния, гуманитарных наук, тотального контроля «очеловечивает» человека.

Основными характеристиками постмодернизма являются изменчивость, случайность, фрагментарность, ситуативность социального явления, В постмодернизме проблематизируется сама объективная реальность. Истина представляет собой всего лишь исторический и социальный конструкт, лишь одно из множества измерений социальной практики, у которого нет «корней», центра и глубины. Человек «децентрирован», индивидуализирован. В результате легитимные социальные институты, определенный способ устройства властных отношений «подрываются», взаимосвязанный комплекс «власть -гуманитарные науки» разрушается (например, социологи не оправдывают власть, власть не опирается на социологов). Театральность («все мы - актеры»), «карнава-лизация», как участие в «празднике жизни», сопровождаемом иронией и смехом, становится нормой для де-канонизирования общества, изменения взглядов. «Возникло явление, получившее название «государство-спектакль». Ореол властвования оказался подверженным эрозии» .

На наш взгляд, постмодерн - это, прежде всего, мировоззренческая, идеологическая концепция, в которой старое и новое, традиции и инновации пытаются обнаружить продуктивные связи. С одной стороны, разрушаются привычные культурные стандарты и привилегированные позиции, с другой - возникают новые формы воспроизведения социального опыта, в которых акцент с синхронности и равноценности деятельности людей смещается в сторону взаимопонимания индивидуальностей, их сочетания, возникновения новых форм взаимодействия и выживания людей. С этой точки зрения постмодернизм имеет серьезный культурный смысл и оказывает влияние на все отрасли знания, в том числе и на социологию.

Однако, на наш взгляд, размежевание модерна и постмодерна в социологии не произошло. И связано это, скорее всего, с объектом и предметом науки социологии. Объектом изучения социологии, по нашему мнению, является весь мир социальных отношений и действий людей, который не может быть однородным. Другими словами, в онтологическом плане объекта (социального целого) общей социологической теории не существует. А есм тск, то невозможно говорить об этапах модернизма и постмодернизма в социологии в связи с различными объектами: в транснациональных корпорациях объект социологии подпадает под классификацию постмодернизма, в племенах Новой Гвинеи - и до модернизма еще далеко.

Предмет социологии, на наш взгляд, представляет собой взаимоотношения между людьми. Однако любое взаимоотношение обладает постоянными и переменными компонентами, определенное сочетание которых и делает взаимоотношение уникальным явлением, Преувеличенное внимание к тому или иному компоненту взаимо-

отношения (к собственно взаимоотношению, к значениям, ценностям, нормам и смыслам, сопровождающим взаимоотношения, к поводам возникновения взаимоотношения, к артефактам взаимоотношения и т.д.) приводит к различной трактовке предмета социологии, а следовательно - к различному пониманию модернизма и постмодернизма в социологии.

Например, польский социолог Петр Штомпка переносит центр внимания на изучение социальных процессов, на, своего рода, «поле возможностей» социальных субъектов для проявления их деятельной активности, то есть на собственно взаимоотношения, «Только в доктрине «конструктивизма», лежащей в основе теории постмодернизма, ... движущая сила прогресса отыскивается в нормальной повседневной социальной деятельности людей. ... Теперь он рассматривается как потенциальная способность, а не как конечное достижение, ... как историческая возможность, открытый выбор, а не необходимая, неизбежная, неуклонная тенденция и, наконец, как продукт (часто непреднамеренный и даже неосознанный) человеческих... действий, а не результат божественной воли, благих намерений великих людей или автоматического действия социальных механизмов» .

В.А.Ядов считает, что «предметная область современной социологии по существу пересматривается в двух направлениях. Во-первых, с точки зрения иного видения масштабов и качества социального пространства в сторону его глобализации. Во-вторых, с точки зрения поиска иной «клеточки» или аналитической единицы «социального»... В постмодернистском подходе этой «клеточкой» социального становится событие как действие общественного субъекта, или социального агента, в смысле деятельного, творческого начала, включенного в сложную систему социальных взаимоотношений» . Однако в подобной трактовке постмодернизма «клеточкой» становится только собственно действие субъекта, а причины действия, внутренние мотивы и внешние стимулы, последствия остаются как бы за рамками анализа. К тому же неясным остается собственно идеологический аспект, а также временной аспект этой теории.

Другими словами, если модернизм и постмодернизм отличаются между собой событийными, хронологическими фактами, то следует согласиться с авторами, считающими, что модернизм возник в ХУН-Х\/1!1 веках , а постмодернизм - в XIX веке . Если основу различий усматривать в идеологической заданноети, то окончание эпохи модернизма следует приурочить к отрицанию развития и преобладанию в социальном сознании ощущения кризиса, а не прогресса (XX век). На наш взгляд, в существующих подходах отсутствует комплексность восприятия происходящих процессов одновременно по критерию объекта и предмета в конкретном месте и в конкретное время. Искусственная же разорванность понятий, отражающих явления реальной

Социология

жизни, в свою очередь, ведет к невозможности определения постприватизационного российского общества с точки зрения модернизма и постмодернизма, например, в социологии. К тому же, говорить о постмодернизме и модернизме в социологии, на наш взгляд, невозможно, не опираясь на современную научную картину мира. Однако, поскольку официальной смены парадигмы социологии не зафиксировано, можно лишь обозначить те моменты, без которых рассуждения о модернизме и постмодернизме в социологии останутся непонятными.

Современная научная картина мира, на наш взгляд, опирается, в том числе, и на синэргетический подход. Материальные явления дополнены явлениями особой, информационной природы. Складывается новое понимание закона причинности по принципу резонанса. Превалирует новая «идея центра», новая трактовка человека как единства белково-нуклеиновой и полевых форм жизни, новое представление о неисчерпаемости форм материи и т.д. С этих позиций, на наш взгляд, определение модернизма или постмодернизма, как временного или идеологического аспектов социологической теории, выглядит несостоятельным, поскольку и модернизм и постмодернизм именно с этих позиций предстают определенным единством, сочетанием «необходимых условий, места и времени» для своего проявления. Говорить об элементах модернизма и постмодернизма в социологии (то есть в том или ином «обществе») возможно. Говорить о явлении в целом, четко констатируя, что эпоха модернизма полностью ушла в небытие и остался в чистом виде постмодернизм, на наш взгляд, нельзя.

Следовательно, границы модернизма и постмодернизма в социологии «размыты», потому что объекта общей социологической теории не существует в действительности, проблематичен ее предмет, и потому что трактовки модернизма и постмодернизма должны основываться на современной научной картине мира. Другими словами, материалистическая диалектика не наделяет признаком вечности никакие отдельные объекты, кроме самой материи и ее движения. На всем же остальном лежит печать неизбежного падения. Отождествление развития с прогрессом неизбежно исключает признание неисчерпаемости материи. Следовательно, прогресс всегда сопровождается кризисом, а это значит, что постмодернизм невозможен без модернизма.

Однако современная социальная мысль, отринув диалектику, стала не просто одержима идеей кризиса, а воспринимает кризис как хронический, всеобщий, «нормальный» и не предвидит его будущего ослабления. Таким образом, «шок от будущего» (по выражению постмодерниста О.Тоффлера) все еще, на наш взгляд, парализует истинно научную социологическую мысль. А это не способствует и формированию соответствующего идеологического климата. Сама идеология оказывается оторванной от функционирующего общества, Идеология предстает внешним, «экзогенным» фактором, навязы-

вающим извне «современные» постмодернистские ценности (индивидуальность, свободу, участие, как интеракцию для заполнения пробелов неопределенности и т.д.). В го же время еще и модернистские (возлюби ближнего своего, не убий, не укради и т.д.) не стали нормой общественной жизни.

Именно поэтому, на наш взгляд, в современном российском обществе можно найти лишь черты модернизма и постмодернизма. Скорее всего, необходимо просто критически переосмыслить, переработать и фундаментально пересмотреть те социологические теории изменения, которые имеют непосредственно практическое значение для конструирования феномена посткоммунистического переходного периода, чтобы не «сетовать по поводу чего-то не случившегося» и «не забегать вперед».

На наш взгляд, для этого необходимо в самом предмете социологии не разрывать непосредственно социальное действие от самого социального субъекта, от того, что составляет его социальную сущность в этих условиях и в это конкретное время. Необходимо четко уяснять причины социальных взаимодействий и прогнозировать их возможные социальные последствия. А для этого социологам необходимо проводить социологические исследования, изучать то общество, оценку которому они пытаются дать. Без конкретных социальных измерений нет социального изучения происходящих процессов.

Социологическое изучение некоторых моментов жизнедеятельности российского общества на территории Иркутской области на протяжении последних пяти лет позволяют сделать лишь наброски некоторых выводов о модернизме и постмодернизме в этом месте и в это время:

В качестве движущей силы модернизма можно признать лишь харизматического лидера, устанавливающего тотальный и единый социальный порядок, что соответствует ситуации в современной России. В то же время такой элемент модернизма, как свобода личности, гражданские права, вера в безличностные принципы и т.д. российским обществом еще не пройден. Но ощущение кризиса присутствует, следовательно - и элемент постмодернизма налицо;

Элементы постмодернизма очень легко воспринимаются населением под влиянием средств массовой коммуникации, что у подавляющего большинства населения усиливает ощущения бесполезности, бессмысленности собственной жизни, фрагментарности, неопределенности, эсхатологические настроения;

Отсутствуют убедительные идеологические средства, которые могли бы объяснить происходящие процессы большинству людей иначе, чем тотальное разорение и грабеж, Как следствие, рост преступности, наркомании, коррупции, аномии и т.д. Деканонизация, относящаяся ко всем социальным условностям, - признак постмодернизма;

Власть сама отказывается от «производства» социально полезного знания, гарантирующего ее легитимность (постмодернизм), как было в эпоху Просвещения (модернизм), поскольку «не рекомендует» для обязательного изучения гуманитарные науки в стандартах учебных заведений;

Постмодернистская идея «многополярного мира» воплощается на территории Иркутской области в возможности многостороннего внешнеэкономического сотрудничества предприятий, организаций, отдельных индивидов, в доступности пользования Интернетом, в наличии потребительского рынка импортных товаров, возможности путешествий по странам мира и т.д.;

Классическое понятие «современная личность» рассматривается сегодня именно как символ процесса модернизации. В высшие учебные заведения хлынули потоки желающих получить образование. Однако ценностью для большинства обучающихся является не получение знаний, а получение диплома. Рынок не сопряжен с направленностью и объемом полученных студентами знаний, востребованность знаний остается проблемой, Как следствие, происходит «стирание» личности, подчеркивается множественность «Я» - это признаки постмодернизма;

На наш взгляд, становление институтов и ценностей современности: демократии, рынка, образования, самодисциплины, местного самоуправления и т.д. - переживает этап их количественного многообразия, о переходе их в классические качественные состояния говорить еще, на наш взгляд, рано. Здесь и модернизм, и постмодернизм.

Таким образом, появление новой концепции современности возможно лишь при условии комплексного изучения реальных социальных процессов в данном месте и в данное время. В этом «новом» знании должно присут-

ствовать понимание этих процессов, а не провозглашенных утопий, поскольку акцент на одной стороне процесса, - например, на технической составляющей, -приводит к непониманию полноты всех моментов существования общества, обрекает идеологию на обслуживающую роль, не позволяет ей быть одной из составных элементов общественного организма. Наука сегодня дискредитирует себя, поскольку не является отражением всех составных частей общества, а является отражением только его технической части, что не позволяет комплексно воспроизводить все моменты существования общества как единого целого (как следствие возникают проблемы экологии и экономики, разрушение семьи, кризис политики и идеологии, власти и т.д.). Важно, чтобы в поисках новой парадигмы социологического знания -особенно в России - не был забыт сам человек, не только со своей деятельностной активностью, но и со своей ментальностью, психической природой и т.д.

Библиографический список

1. Политология /А.Ю.Мельвиль и др, - М.: МГИМО, Университет МИД России, ТК Велби; Изд-во Проспект, 2004.

2. Штомпка. П. Социология социальных изменений. - М,: Аспект-пресс, 1996.

3. Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. - Самара: Изд. Самарского ун-та, 1995.

4. Современная социальная теория: Бурдье, Гид-денс, Хабермас: Учеб.пособие. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. ун-та, 1995.

5. Козловски П. Современность постмодернизма// Вопросы философии. - 1995 - № 10.

Статья принята к публикации 7.12.06

Д.А.Николаева

Обряды социализации новорожденного в традиционной культуре бурят _

По традиционным воззрениям бурят рождение ребенка, особенно мальчика, считалось большим счастьем не только для семьи, но и для всего рода. «Наличие детей - это необходимое условие почетного положения человека в обществе, Убеждение, что семья может выполнить свое назначение и существовать как отдельно независимая ячейка общества лишь в том случае, если в ней есть дети, а главное - сыновья, отразилось во всех жанрах устного народного творчества - и в его малых формах, и в эпических сказаниях «Урэтэй хун - зула, урэгуй хун - ула» («Человек с детьми подобен свече,

человек без детей подобен подошве») .

Рождение младенца сопровождалось проведением целого комплекса обрядов, эксплицитные задачи которых заключались в том, чтобы сохранить жизнь новорожденного и наделить его свойствами, необходимыми для активной производственной деятельности в будущем. Для чего необходимо было провести процесс преобразования «новорожденный человек» и включить его в социальную культурную среду .

На первом этапе проведения ритуалов социализации и адаптации новорожденного пол ребенка не

Ряд социологов и социальных теоретиков считают, что изменения общества в конце XX - начале XXI в. столь значительны, что уже не могут быть объяснены даже с помощью социологических теорий, относящихся к радикальному/рефлексивному модерну.

В связи с этим учеными было предложено социальные реалии, идущие на смену радикального модерна, именовать постмодерном. Соответственно, теории, их интерпретирующие, стали называться постмодернистскими.

Для их представителей характерен отказ от презумпции внешней причины (какого-либо Актора, Автора или Бога) как источника изменений, от видения социального развития как линейной эволюции , предполагающей переход от стадии к стадии. С точки зрения постмодернистских ученых, мироздание все более приобретает хаотическое содержание, находящееся в процессе самоорганизации. Оно не только изменяется под воздействием внешней принудительной каузальности, но и под влиянием внутренней саморефлексии , как бы внутренних команд, исходящих от объектов, явлений, социальной структуры, что обусловливает появление принципиально новых обстоятельств: реализация конкретного варианта развития из ряда возможностей может не быть результатом рациональных действий людей вообще.

Общество постмодерна: основные черты

Постмодерн - третья стадия в развитии капитализма (после индустриального модерна и модерна радикального/ рефлексивного/текучего), представляющая собой новую эпоху

в развитии человечества, для которой характерно качественное увеличение рукотворных неопределенностей , появление новых рисков, что связано с усложнением социокультурной динамики общества, саморазвитием социума, переходом к нелинейности, глоболокальности, а также с возникновением виртуальной реальности, в которой господствуют симулякры и симуляции.

Данное состояние общества объективно ведет к рассинхронизации и дисфункциональности прежних институциональных форм жизнедеятельности. Неудивительно, что сам постмодерн весьма трудно однозначно определить. Приведен некоторые его интерпретации, сделанные известными социологами и социальными теоретиками.

Как считает французский социолог и культуролог Ж. Бодрийяр, постмодерн - это стадия общественного развития, в условиях которой социальное растворяется , разжижается в массе: такие социальные реалии, как класс или этнос просто растворяются при создании огромной, недифференцированной массы , которая скорее является статистической категорией, а не социальной общностью.

В таком обществе исчезают референты как эталоны нормативности, типичности, примером чему является референтная группа. Референт в условиях постмодернистского общества превращается в образ реальности , динамичную искусственную конструкцию, созданную разумом: "все время убегая вперед, референт лишается собственной реальности, становится симулякром, за которым, однако, вновь и вновь возрождается непосредственно ощутимый объект" .

По Ф. Джеймисону (американский социальный теоретик) - общество постмодерна характеризуется следующими чертами: текст, являющийся структурой знакового потока, вытесняет работу; доминируют виртуальные образы; мир отчуждения заменяется фрагментацией, обезличиванием; утрачивается историчность, которую, по существу, вытесняет пастиги - ключевой компонент постмодернистского мышления, суть которого в утрате темпоральное™, отрицании историчности. Невозможно легитимизировать прошлое, найти правду о нем, ибо прошлое, настоящее и будущее переплетаются - люди могут только выражать свои идеи, приобретающие форму стереотипов о прошлом. Для мышления постмодернистского индивида характерна фрагментация событий, их бессвязность, своеобразное попурри .

По 3. Бауману - это состояние современного общества, которое сводится к следующему: плюрализм культур, который распространяется буквально на все: традиции, идеологии, формы жизни и т.д.; постоянно происходящее изменение; отсутствие каких-либо властных универсалий; доминирование средств массовой информации и их продуктов; отсутствие основной реальности, ибо все в конечном счете, представляет собой символы .

Конкретнее рассмотрим взгляды Э. Гидденса на постмодерн.

В отличие от характеристик радикального модерна социолог называет следующие черты постмодерна:

• - изменения бытия происходят в контексте разрывов в познании;
• - социальные трансформации обретают центробежный и беспорядочный характер;
• - личность индивида подвергается разрывам, расчлененности в результате того, что жизненный опыт носит фрагментарный характер;
• - истина обретает контекстуальный характер;
• - ощущается теоретическая беспомощность перед лицом глобализирующихся тенденций;
• - возникает "опустошение" повседневной жизни как результат вторжения в нее абстрактных систем;
• - координация политических усилий лишена благоприятных возможностей из-за возрастания роли локального фактора и дисперсии .

Как видно, первой характеристикой постмодерна социолог отметил то, что изменения бытия происходят в контексте разрывов в познании.

Э. Гидденс не детализирует этот тезис, но, по мнению ряда социальных теоретиков, речь прежде всего идет о расхождении между современным западным типом познания и типами познания, которые свойственны другим народам мира.

Когда же западный тип познания обретает форму агрессивного нарциссизма , американоцентризма, умаляя все другие, как "архаичные, традиционные", активизируется фундаментализм - фанатизм разного типа, представители которого, так или иначе ратуют за жесткое отстаивание "сакрального" порядка в противоположность тенденциям фрагментации индивидов в условиях "текучей" современности.

Но своей природе фундаментализм предполагает наличие врага, с которым нужно бороться. "Можно заключить, - отмечает российский социальный теоретик А. С. Панарин, - что фундаменталистские реакции на западное Просвещение активизируются там, где западный разум начинает вести себя по- расистски... этот разум неожиданно дал себя увлечь озарениями культурной антропологии, уверяющей нас, что Прогресс является уникальным продуктом одной единственной цивилизации - западной и только там он способен получать подлинные, не профанированные формы выражения" .

Разрешение этого противоречия видится в отказе от "универсальных" образцов мышления, теоретизирования, жизнедеятельности и, напротив, в развитии творческой рефлексии всех народов мира в отношении действительной плюрализации образа жизни.

Далее, считает Э. Гидденс, в условиях постмодерна социальные трансформации неизбежно обретают центробежный характер. Это обостряет отношения между системами, находящимися на различных уровнях закрытости - открытости.

Закрытые системы, тяготеющие к самосохранению любой ценой, в принципе не способны эффективно и толерантно обмениваться ресурсами с другими системами, что касается, прежде всего, отношения к "инородным" культурным ценностям. Они крайне враждебно относятся к отрытым системам, видя в них риски для "чистоты" своих ценностей, что

является также одной из причин современного фундаментализма.

Па наш взгляд, лучше адаптируются к реалиям постмодерна те народы, которые сумеют найти динамический баланс между глубинными традициями своей культуры, своими базовыми ценностями и требованиями нелинейной социокультурной динамики, выраженными прежде всего в формировании способности к инновационности, к достойной самостоятельной жизни в современном глобальном мире.

По данным социологических опросов, начиная с 2000 г., уровень симпатий к США падает. Сегодня лишь 4,5% россиян верят, что страны Запада искренне хотели бы помочь России, свыше 45% считают, что они решают у нас свои проблемы, а 37,5% видят в Западе активного противника. Вместе с тем в культурно-психологическом плане Запад воспринимается основной массой населения России как нечто гораздо более близкое, чем Восток .

В массовом сознании утверждается доминанта, выраженная в возвращении от западнических увлечений периода становления демократии к "истинно российским" представлениям, нравственным устоям и образу жизни. Традиционные ценности постепенно восстанавливают свое влияние на общество .

На этом фоне результаты социологических исследований свидетельствуют о значительной динамике в "иерархии" угроз безопасности страны - снизилась актуальность угроз, связанных с политикой США, расширением НАТО, ситуацией на Кавказе, а на лидирующие позиции вышли угрозы, связанные с мировым экономическим кризисом и международным терроризмом .

Но, пожалуй, главная характеристика постмодерна, касающаяся утверждения новой модели управления социумом - сокращаются по времени рутинные политические процедуры: координация политических усилий лишена благоприятных возможностей из-за возрастания роли локального фактора и дисперсии.

Дело в том, что облик общества постмодерна формируется не под влиянием какой-то имманентной тенденции, присущей определенной социокультурной системе, и не благодаря преднамеренному проекту, который пытались и пытаются реализовать политики. Общество, прежде всего, есть результат социальных изменений, которые складываются из совокупности преднамеренных и ненамеренных действий, повседневного поведения, микросоциальных практик людей.

Кроме того, постмодернистский социум с неизбежностью проходит определенные точки бифуркации. В результате возникают новые разрывы и вместе с тем формируются новые параметры рутины и порядка. Они разные по временным масштабам существования. Наиболее долгоживущими параметрами порядка являются управленческие системы, фиксированные в праве, а к короткоживущим относятся социальные и межличностные отношения, статусы, роли .

Э. Гидденс отмечает, что постмодерн лишь формирующаяся реальность. Постмодерн может нравиться или нет, но это уже пришедшая и становящаяся реальность. Для значительной части людей, особенно прошедших социализацию в условиях модерна и радикального модерна, жизнь усложнилась, ибо постмодерн объективно ведет к рассинхронизации и дисфункциональности прежних форм повседневной жизнедеятельности. Даже определенная часть молодежи оказывается не готовой к адекватной рефлексии по поводу неожиданных ситуаций, что придает состоянию неопределенности нарастающий характер .

Кроме того, процесс глобализации способствует тому, что общества превращаются во все более открытые системы, обретающие принципиально иные пространственно-временные параметры, суть которых социолог определяет, как становление "глобального космополитического общества".

Сами постмодернисты оценивают происходящие перемены в обществе по-разному.

Одни считают, что общество уже радикально изменилось и перешло в состояние постмодерна. Другие полагают, что постмодерн ныне сосуществует с рефлексивным модерном.

Последняя позиция нам представляется более адекватной происходящим переменам. В самом деле постмодерн не мог одновременно проникнуть во все культуры, охватить все сферы общественной жизни. Разные компоненты социума находятся в различных темпомирах (но Е. Н. Князевой и С. П. Курдюмову - мир, определяющей характеристикой которого является единый темп (общая скорость) развития всех входящих в него сложных структур ), т.е. имеют динамику развития, характер которой относится к исторически разному времени. Поэтому, на наш взгляд, сегодня правильнее говорить об особенностях постмодерна применительно к конкретному социально-культурному пространству.